Глухая стена
Шрифт:
— Если снять со стены картину, которая долго там висела, под ней видно темное пятно. Ты это имеешь в виду?
— Мартинссон толковал о компьютерных подвалах. Где-то там по-прежнему живут остатки того, что некогда существовало. Ведь ничто не исчезает бесследно. Пока жесткий диск не разрушен полностью. И по этим остаткам можно восстановить утраченное. Оно стерто, а тем не менее есть там, в подвалах.
Валландер покачал головой:
— Понятно в какой-то мере. Но в данный момент меня больше всего интересует, что девятого октября кто-то лазил в этот компьютер.
Анн-Бритт снова повернулась к монитору.
— Дай-ка
Они начали обыскивать комнату — не найдутся ли дискеты. Увы. Интуитивно Валландер был уверен, что доступ к информации, находившейся в этом компьютере 9 октября, мог бы сыграть в расследовании решающую роль. Ведь не зря же кто-то полностью очистил жесткий диск. Может, сам Юнас Ландаль, а может, кто-то другой.
В конце концов оба сдались. Валландер спустился в гараж к Нюбергу, попросил прочесать весь дом на предмет дискет. После автомобиля это самая важная задача.
На кухне Анн-Бритт разговаривала по телефону с Мартинссоном. Увидев вошедшего комиссара, она передала трубку ему.
— Как у вас дела?
— Роберт Мудин — парень на редкость энергичный. На обед заглотал какой-то чудной пирог. Я еще и кофе не успел выпить, а он уже рвался продолжить работу.
— Результаты есть?
— Он упорно твердит, что цифра двадцать чем-то очень важна. Она повторяется снова и снова. Но стену Роберт пока не одолел.
— То есть?
— Это его собственное выражение. Он не сумел пробить защиту. Однако считает, что пароль состоит из двух слов или из комбинации некой цифры и слова. Не знаю, как он до этого докопался.
Валландер очень коротко рассказал, где находится и что произошло. Закончив разговор, он попросил Анн-Бритт еще раз потолковать с соседом. Точно ли он уверен, что Юнас уехал в среду? И не заметил ли кого поблизости от виллы в четверг, девятого октября?
Анн-Бритт ушла. Комиссар сел на диван и погрузился в раздумья. Но двадцать минут спустя, когда коллега вернулась, ничего толкового так и не придумал.
— Он ведет записи, — сообщила Анн-Бритт. — Все ж таки это нелепость. Неужели такая перспектива ждет человека по выходе на пенсию? Как бы там ни было, он вполне уверен: парень уехал в среду.
— А девятого?
— К дому никто не приближался. Но он, разумеется, признаёт, что не сидит у кухонного окна круглые сутки.
— Ну что ж, — сказал Валландер. — Возможно, Юнас возвращался домой, а возможно, туда наведался кто-то другой. Подтвердилось только одно: нам по-прежнему ничего не ясно; как бродили в тумане, так и бродим.
На часах было уже пять. Анн-Бритт поехала за детьми. Правда, предложила позднее вернуться. Однако Валландер сказал, что в этом нет нужды. В крайнем случае он ей позвонит.
В третий раз он вернулся в комнату парня, присел на корточки и заглянул под кровать. Анн-Бритт туда уже заглядывала. Но он хотел собственными глазами убедиться, что там ничего нет.
Потом лег на кровать.
Допустим, парень прячет в комнате что-то важное, размышлял Валландер. Причем так, чтобы, проснувшись утром, сразу увидеть: оно на месте. Комиссар обвел взглядом стены. Ничего. Хотел было сесть, как вдруг заметил, что книжный стеллаж, стоявший впритык к
Мартинссон приехал через четверть часа. Включил компьютер, сунул дискету в прорезь. На мониторе появилось окошко, и Валландер наклонился прочесть название. «Якобова трясина». Он смутно припомнил, что Анн-Бритт говорила, будто это игра, и на миг почувствовал разочарование. Мартинссон открыл дискету. Там оказался один-единственный файл, который последний раз изменяли 29 сентября. Мартинссон снова кликнул мышкой.
С изумлением оба прочитали возникший на экране текст:
Норок надо выпустить на волю.
— Что это значит? — спросил Мартинссон.
— Не знаю, — ответил Валландер. — Однако у нас появилась новая связь. На сей раз между Юнасом Ландалем и Тиннесом Фальком.
Мартинссон недоуменно посмотрел на него.
— Ты явно забыл, — продолжал комиссар, — что несколько лет назад Фалька задерживали за участие в акции на норковой ферме.
Мартинссон вспомнил.
— Уж не был ли Юнас Ландаль среди тех, кто скрылся тогда под покровом ночи? Полиция так их и не нашла.
Мартинссон по-прежнему недоумевал:
— Выходит, речь тут идет о норках?
— Нет, определенно нет. И я думаю, нам нужно как можно скорее разыскать Юнаса Ландаля.
26
На рассвете 14 октября Картеру в Луанде пришлось принять важное решение. Он открыл глаза в темноте и некоторое время слушал гул кондиционера. Слух тотчас подсказал, что скоро надо будет почистить фильтры. К шуму холодного воздуха, продувавшего спальню, примешивался легкий посторонний звук. Картер встал, вытряхнул тапки (вдруг там спряталось какое-нибудь насекомое?), надел халат и спустился на кухню. За решетками окон он увидел одного из ночных охранников, вероятно Жозе: тот спал, грузно обмякнув на старом, рваном походном стуле. Но Роберту неподвижно стоял у калитки, смотрел в ночь, оцепенев в неведомых помыслах. Немного погодя он вооружится громадной метлой и начнет мести дорожки по фасаду дома. Этот шорох всегда внушал Картеру ощущение безопасности. От человека, который изо дня в день делает одно и то же, веет вечностью и постоянством. Роберту и его метла — символ жизни в лучшие ее мгновения. Без неожиданностей и соблазнов. Всего лишь повторяющиеся, ритмичные взмахи, отметающие прочь песок, камешки, обломанные веточки. Картер достал бутылку кипяченой воды, с вечера стоявшую в холодильнике. Не спеша выпил два больших стакана. Потом снова поднялся наверх, сел за компьютер, всегда включенный. На случай перебоев с электричеством он был подсоединен к мощной резервной батарее, а кроме того, снабжен стабилизатором, поскольку напряжение в сети вечно скакало.