Глупая сказка
Шрифт:
– Вот как… Кто же вы такой? Милиционер?
– Инкассатор.
– Ах, вот как.
– Вы удивлены? Потому что я назвался интеллигентом?
– Нет… Но, однако…
– Я пошел в инкассаторы, потому что недоволен устройством мира. Причем свое недовольство я тут же реализую: убиваю опасных для общества людей.
– И вам… приходилось?
– Да. Два раза. И три раза просто задержал. Я почти не ошибаюсь, когда смотрю на человека и жду от него следующего движения.
У Геннадия Васильевича опять, как тогда у костра, взгляд стал отсутствующим.
– Еще
– Что-то очень крепкое.
– Это спирт. Лишь слегка разбавленный. Мне дали его на одном заводе. Я им спас миллион семьсот тысяч. Правда, ведь кругленькая сумма? За нее не жалко отдать литр спирта. Как вы считаете?
– Думаю, что не жалко.
– И взяткой это нельзя считать? Ведь правда?
– Ну какая это взятка…
– Так что пейте спокойно, это спирт не ворованный.
Мы выпили. Спирт был теплый и отдавал железом. Наверно, хранили его в железной канистре.
– А как вы спасли им… этот миллион? – спросил я.
– Миллион семьсот тысяч.
– Да, миллион семьсот тысяч.
– А-а… Шел я с сумкой к проходной и вдруг вижу, плюгавенький такой тип объявления о найме читает. Мне он сразу показался подозрительным. Неестественно как-то читает. По его спине было видно, что не читал он, а следил за мной. Нервная у него спина была какая-то, и руки он в карманах держал, наверно, чтобы не дрожали. Да и вообще, кто это в наше время подолгу изучает объявления о найме? А? Ясно, что требуются всюду одни и те же: токари, слесари да фрезеровщики. Объявления о приеме главных инженеров не вывешиваются. Правда ведь?
– Нет, конечно.
– Вот видите. А этот тип изучал список так, как будто искал там сообщение о приеме главного инженера… Я и приготовился к прыжку. Когда он мгновенно обернулся и выстрелил, я уже прыгнул в сторону. У меня очень быстрая реакция. Через секунду этот тип был уже трупом. Я хорошо стреляю. Я в армии был снайпером. У меня, правда, на счету немного было, но я поздно войну начал. Я считался хорошим снайпером. Видите, я все же интеллигент. Я мыслю, я психолог. Если бы я не определил со спины, что этот тип убийца, я бы сам был мертв, а государство пострадало бы на миллион семьсот тысяч. Вот видите, я интеллигент – убийца убийц.
– Ну зачем вы так…
– Разве не правда? Вы думаете, я занимаюсь самобичеванием, стыжусь своей профессии? Нисколько! Я горжусь своей профессией. Я очищаю общество от скверны. В обычных условиях распознать и обезвредить убийцу очень трудно. Как правило, убийца готовится к своему делу тщательно, убивает почти не оставляя следа, его потом долго ловят, поймают или нет – неизвестно, а, если поймают, то возятся потом с ним, ищут улики, а он оправдывается состоянием аффекта, невменяемости, ревности… Сколько возни. У меня же все решается в доли секунды…
– Но вы рискуете собой.
– Да. Тут уж ничего не сделаешь. Я как подсадная утка. Они слетаются на мою сумку, как мотыльки на огонек. Я их ненавижу… Вы их тоже ненавидите. Вы ненавидите их, как смерть. Смерть ведь все живое
– В некотором роде…
– Конечно, вы не правы. Зверь очень естественное существо. Он не убивает из-за страсти к накопительству, алчности или еще почему. Он убивает потому, что голоден и не знает другого способа утолить голод, нежели убийство. Если бы он знал другой способ, он бы не убивал. Во всяком случае, мне так кажется. Как вы считаете?
– Да, но природа не дала ему возможности выбора…
– К сожалению. Давайте выпьем…
Стоявший рядом Рис потянул меня за рукав:
– Ты, пап, больше не пей, ладно? Мы тогда дорогу домой не найдем. Договорились?
– Договорились.
– Вот у вас какой умный сын, – Геннадий Васильевич взъерошил Рису волосы.
Его слова, видно, польстили Рису.
– Я вообще не люблю алкоголиков, – сказал мой сын доверительно. – Они как придурки какие-то. Хуже пацанов из младшей группы. К нам в садик под грибок приходят иногда алкоголики водку пить, особенно когда дождь идет. Напьются, как понесут какую-нибудь чушь, аж уши вянут. С играми какими-то дурацкими к нам пристают. Один все время на четвереньки становится и лает, он думает, что в собаку играет. Думает, нам приятно.
– Правильно, дружок, вырастешь – в рот не бери это зелье поганое.
– Конечно, – сказал Рис. – Один раз я лизнул из стакана – так потом весь день тошнило. Так что не сомневайтесь.
– А я и не сомневаюсь, – сказал Геннадий Васильевич. – Ты есть сильно хочешь?
– Очень, – честно признался Рис. – Мне эта шея – так… Я бы сейчас тыщу таких шей съел.
– Шашлыки любишь?
– Это такие куски мяса…
– Точно. Вот сейчас придет дядя Коля, вы и займетесь с ним…
Едва он произнес эти слова, как сзади послышался какой-то хриплый рык. Я быстро обернулся. В трех метрах от нас стоял «дядя Коля», держа в руках огромный грязный камень. «Дядя Коля» стоял полусогнувшись, в позе, в которой обычно рисуют наших прародителей в учебниках по истории: с камнем или палкой в руках, внизу подпись: «Труд создал человека».
Человек-гора, снедаемый жаждой мести, даже не нашел времени обмыться. Плечи, ноги, грудь были у него в грязных подтеках и заляпаны зелеными водорослями. С мокрой бороды-клина капала вода.
– Ах, чмырь! – прохрипел «дядя Коля», имея в виду меня. – Он еще водку дует!
Человек-гора присел, крякнул, как подсадная утка, и взметнул над головой камень. Я инстинктивно бросился плашмя на землю. Камень просвистел надо мной и грохнулся в кастрюли. Полетели черепки, алюминиевые ложки…
Не успел я приподняться, как Человек-гора насел на меня и принялся мять, душить, мутузить кулаками… Я попытался применить прием, но наши весовые категории были слишком неравны.