Гнёт Луны
Шрифт:
— Но-но-но! — девушка подскочила на ноги и попятилась от него, вскидывая руку перед собой. — Ты должен успокоиться и понять, что я это не он, ага? Я знать не знаю, что у вас там за отношеньки, но я никаким боком к ним, ясно?
— Беги, — Феликс сузил глаза. — Не сожру, так отымею.
Из Илоны вырвался оглушительный крик, и она сорвалась с места под истеричный хохот голого маньяка. Сухие иглы впивались в ее босые ступни, она спотыкалась, падала и вновь поднималась, чтобы ринуться вперед сквозь колючие кустарники. Она понимала, что бежать некуда, лесу ни конца ни края, но животный ужас гнал ее прочь от мудака, чье тяжелое дыхание она слышала за спиной.
Она
— Мать моя женщина! — завизжала Илона и свернула вправо. Кишки скрутило от разъедающей паники, — Проснись! Сука! Проснись! Тебя сожрет или вытрахает огромная, черт тебя дери, псина!
— Я тебе, мерзкая дрянь, покажу псину! — заревел монстр.
— Это сон, — Илона захлебнулась слюнями, что горчили отчаянием. — Я просто устала, я просто…
Она с криком оступилась и кубарем покатилась по мшистому склону. Острые камни разодрали кожу в кровь, и она с горькими всхлипываниями и воплями замерла у растрескавшегося валуна, и которого росла тонкая и кривая елочка. Сгорбленный монстр остановился на краю склона и оскалился.
Илона поднялась на негнущиеся ноги и прихрамывая поковыляла прочь, прижимая вывихнутую правую руку к телу. Чудовище с рыком кинулось вниз, вскочило на камень и в один прыжок настигло девушку. Феликс повалил Ил на кривые узловатые корни, что жуткими змеями выныривали и вновь уходил под землю, и сомкнул челюсти на ее загривке. Острые ядовитые клыки прошли сквозь мышцы орущей от боли жертвы, и Феликс с недовольным рыком тряхнул ее.
— Я не любитель совокупляться с обычными женщинами, — прошипел Феликс ей на ухо. — Если Луна одарит тебя благословением волчьей крови, то ты поймешь, о чем я говорю.
Монстр отскочил от нее и с хрустом костей и позвонков обратился вновь в мужчину. Он нервно пригладил растрепанные волосы и сплюнул кровавую слюну.
— Большая часть из вас просто дохнет, другая обращается в диких зверей, которые не в состоянии совладать с животным началом, — он склонился над постанывающей Ил, которая была на грани обморока. — Они проживают короткую звериную жизнь и тоже умирают. Последний такой неудачник сгинул лет сто назад. Лишь единицы выживают. И если тебе посчастливиться выиграть лотерею у полнолуния, то добро пожаловать в мою стаю, сука. Я этого белого мудака буду тобой к себе приманивать. Если ты его нареченная, то я вас двоих под коготь загоню. И даже, может быть, свадебку сыграем, а? Белла не посмеет выступить против истинной пары. Вот так сюрприз будет для этой мегеры! Породниться со стаей Черного Когтя! Ты уж постарайся выжить. Ты же не хочешь, чтобы мой милый Дикки из-за тебя плакал?
Илона с хриплым шепотом о помощи поползла в кусты ежевики. Шея и спина горела, словно ее облили кислотой, а вывихнутую руку простреливало судорогами боли от любого неосторожного движения. Лучше бы она свернула себе шею при падении. Смерть была бы предпочтительнее страданий, липкого ужаса, обжигающих слез и криков, которые вырвались из нее тихими стенаниями.
— Кстати, — Феликс прошел мимо нее, — у обращенных дамочек обычно рождаются здоровые волчата. Велик шанс, что ты выродишь альфу, который станет началом для новой стаи.
— Никаких тебе волчат, блохастый, — Илона уткнулась носом во влажный дерн.
— Я
Позвоночник Ил пробила ржавая стрела боли, и она с криком ушла в беспамятство, которое пронизывали визгливые вопли и мучительные всхлипы. Она выплывала из потока оглушительных завываний, что рвали ее тело на части, и вновь уходила на дно под пучину холодного ужаса.
Глава 5. Воля Луны
Ил очнулась с судорогами, что выгнули ее спину до хруста. На чернильном небе сияла равнодушная полная луна, серебром осыпающая кроны елей и сосен. Кости затрещали, суставы прокрутились с неприятными щелчками в пазухах. Горло сдавил спазм, когда Илона вместо очередно крика издала сиплый стон.
Девушка тонула в горячей лихорадке и боли. Она с мычанием каталась по мху и иголкам, скрюченными пальцами сдирая с себя тонкую футболку и джинсы, которые жгли кожу крапивой.
Боль на секунду отступила, и Ил полной грудью вздохнула, чтобы выгнуться в новом припадке. Она ощущала, как клетки ее тела делятся, мышцы растягиваются и наливаются кипящей кровью, а кости трескаются и утолщаются. Лицо лопнуло и челюсти с оглушительным скрежетом вышли из суставных пазух. Десна закровоточили, и из разинутого рта Ил вывалился длинный слюнявый язык. Она приподнялась на трясущихся руках и с ужасом уставилась на когтистые ладони, которые поросли редкой белесой шерстью с розоватым пушком.
— Вот же хренотень какая, — промычала Ил и услышала лишь недовольное ворчание.
Она встала на ноги и пошатываясь крутанулась вокруг своей оси. Она не была похожа на оборотня или человека. Мускулитые ноги с вывернутыми коленями, крепкий живот и уродливые руки лишь кое-где покрылись клочками шерсти. Девушка ощупала голову и испуганно всхрапнула. Ее прекрасное лицо теперь напоминало обезьянью морду с вялым толстым языком наружу, а на макушке торчали лысые острые уши. Ну и ко всему прочему позади болтался жуткий плешивый хвост.
Ил потеряла равновесие и упала на четвереньки. Треск костей, и ее тело опять выгнулось в спине. Она чувствовала каждую шерстинку, что пробивалась через зудящую кожу, каждую фалангу на пальцах, которые видоизменялись в мерзкие обрубки с острыми когтями. Челюсти выдвинулись с щелчком вперед и она, наконец, смогла одолеть непослушный язык и спрятать его за зубами.
— Мать вашу, — заревела Илона, клацая разинутой пастью. — Я же уродина! Никаких голубых барменов мне точно не светит!
Руки теперь напоминали уродливые лапы монстра. Густая шерсть переливалась розовым лоском в свете луны, и Илона хрюкнула от глупого и истеричного смеха сквозь боль. Где ж это видано, чтобы оборотни были приятного оттенка летнего заката? Это же не ее родной цвет волос. Они-то у нее непримечательного мышиного цвета. Блеклые, пыльно-серенькие с вечно секущимися кончиками. Вот она их и стрижет коротко и красит яркой ядреной краской, что потом оставляет пятна и разводы на подушках и полотенцах.
— Какой идиотизм! Розовый волчара! — она с хихиканьем облизала нос и с визгом повалилась на землю.
Она вновь содрогнулась в приступе и с недовольным рыком подскочила. Она вскинула морду к холодной луне и хотела уже завыть на нее, но зло фыркнула. Ил обиженно легла на живот и прикрыла нос неуклюжими лапищами, запрещая себе поддаваться отвратительным инстинктам, что лезли из нее печальным скулежом. Ей однозначно не нравилось быть волком — она чуяла запах животного дерьма, ссанины и резких меток Феликса, который, похоже, помочился на каждую елочку и кустик.