Гнев и радость
Шрифт:
Он поколебался, потом кивнул:
— Я хочу, чтобы ты предложила работу Донне, какую-нибудь маленькую роль, чтобы она смогла заработать пару долларов и чтобы как-то отвлечь ее от происшедшей трагедии.
— Я не понимаю, как работа на съемочной площадке, где погиб ее муж, может отвлечь ее.
— Я не говорю, что она сейчас так рассуждает, но она так хочет. Донна — учительница, хотя и не работала последние годы. Она собирается вернуться к своей профессии, ей обещают предоставить место. Во всяком случае, она считает, что работа в кино ей тоже поможет, поэтому я обещал спросить тебя.
Джулия
Она коротко кивнула:
— Мы будем снимать несколько уличных сцен в одном из близлежащих городков, Латчере или Грамерси, в течение нескольких недель. Донна могла бы участвовать в массовке, если она встретится с Офелией, заполнит карточку и принесет поляроидное фото. Этого будет достаточно?
— Я уверен, она будет просто счастлива.
— Хорошо, — Джулия естественным движением руки проверила, не распахнулся ли халат. — Тогда это все?
Он не обратил внимания на ее намек.
— Я нервирую тебя?
Она быстро взглянула на него, он ответил ей взглядом, в котором было терпение и любопытство. Казалось, он и вправду перестал играть.
— Сказать по правде, — произнесла она неторопливо, — мне не нравится находиться в невыгодном положении. И мне не нравится, когда люди втограются на мою территорию без моего разрешения.
— Твою территорию?
— В мою комнату, кабинет, в любое место, где я нахожусь.
— Я слышал про такую болезнь. Но мне кажется, ты волнуешься потому, что, несмотря на принадлежность к либеральному типу калифорнийцев, тебе не нравится, что я одет, в то время как на тебе нет ничего, кроме домашнего халатика, я не прав?
Она покраснела, это ее разозлило, потому что она гордилась тем, что никогда не стеснялась собственного тела. Еще. подростком она ходила на пляж в таких крошечных бикини, что из них нельзя было сделать и носового платочка. Нервозность из-за наготы, как она бы сказала, никогда не занимала ее голову. И все же он был не совсем не прав.
— Моя нагота, если вы это имеете в виду, к делу не относится. Вы — незваный гость здесь, в моей комнате, вы пришли среди ночи. Что вы ожидали?
— Думаю, надо спросить, чего ожидала ты.
— Ничего! Абсолютно ничего!
— Хорошо, именно так и будет. Я обещаю. Но почему бы нам не присесть и не поговорить о тех сценах, которые ты собираешься снимать в понедельник утром, и как я могу помочь тебе?
— Сейчас?
— А что, есть лучшее время? Никто нам не помешает, никакие технические проблемы не будут тебя отвлекать, никакого освещения, кинокамер и съемочной группы, только двое нас и много времени.
Последние слова его прозвучали хрипло, а в глубине глаз затаилась темнота. Неожиданно она подумала, может быть, ему кто-то нужен, нужно какое-то занятие, чтобы отвлечься от мыслей о Поле. Сонливость ее улетучилась. Прикрыв глаза ресницами, она резко произнесла:
— Ладно,
Подойдя к изголовью кровати, она отогнула одеяло и прислонила подушки к спинке, потом села и откинулась на них. У стола, за которым она работала, стоял стул, она могла бы сесть на него, но решила не провоцировать мужчину, сидящего рядом, на еще более смелые действия.
Тень улыбки промелькнула на лице Рея Табэри, пока он наблюдал за ней; его взгляд коснулся ее мягких распущенных волос, чистой кожи без следа косметики. Он устроился поудобнее, откинувшись на спинку кровати, и стал разглядывать ее.
Джулии было трудно сосредоточиться на деле, пока она не начала задавать вопросы, мучившие ее. Как только она сконцентрировалась на сценарии, она забыла обо всем.
Рей на удивление быстро схватывал идею каждой сцены и ее видение этой сцены. Его суждения были ясными и четкими, в поддержку своих доводов он приводил факты и цифры, доказывающие его правоту. В нем не было ничего догматического, он быстро принимал поправки, необходимые в целях экономии или нужные артистам. Тот факт, что при разговоре он не терял самообладания, поразил Джулию. По своему опыту она знала, что только очень немногие мужчины могли вести длительные переговоры с женщиной, не ущемляя своего самолюбия, особенно разбирая такие туманные вопорсы, как обычаи и традиции.
Джулия нашла для Рея копию сценария, полистала ее, указывая места, требующие его внимания. Она также показала ему отрывок, над которым сейчас работала. Он сделал несколько важных добавлений, высказав их с легкостью, которая говорила о его прекрасном знании местной жизни.
— Взгляни на эту сцену, где Жан-Пьер преследует людей, нанятых его женой, по этой части болот, — Рей указал на место в сценарии, которое должно было сниматься через неделю. — Он должен бежать за ними, используя окружающую растительность в качестве прикрытия. Это не получится.
— Как так — не получится?
Джулия оттолкнулась от подушек и легла на живот поперек кровати, чтобы взглянуть на выделенные им строчки. Он нагнулся вперед, показывая ей выдернутые из папки страницы.
— Болото заросло пальметто, низкорослыми пальмами, которые ты видела. Они шуршат, когда продираешься через них. Твоему Жан-Пьеру придется двигаться медленно, почти ползком. Если же он побежит, как здесь написано, то шум будет такой, словно мчится стадо слонов, и слышен он будет на расстоянии многих миль.
Она улыбнулась:
— Вэнсу не понравится идея ползать в грязи.
— Ничего не поделаешь. А эта сцена, где Жан-Пьер кружит вокруг парней на катере, затем направляется вниз по реке и уходит по одному из ее рукавов. Он не может так просто свернуть в рукав и исчезнуть, на это потребуется много времени. Река — это не шоссе. Пенный след от его лодки останется еще минут пятнадцать-двадцать. В подобной ситуации он может заплыть в какую-нибудь речушку, желательно со стоячей водой, чтобы сбить со следа тех парней. Он вырубает мотор и с помощью весел выгребает обратно на реку. Таким образом он доплывает до необходимого ему рукава и сворачивает в него. Через несколько сотен футов он может снова запустить свой мотор — кажется, я видел такой на одном из яликов, — и вперед. Ни пены, ни шума.