Гнев орка
Шрифт:
Наш друг Скептик относится к построениям авторов с неприкрытой неприязнью. К чему, мол, Соединенным Штатам все эти запасы нефти, газа, угля и металлов? Ведь американцы уже вступили в эру постиндустриализма. У них финансовые операции отделились от производства, у них дома остаются только самые чистенькие и жутко интеллектуальные виды деятельности, а старые и грязные отрасли закрываются. Они, мол, не Советский Союз, которому нужны были ресурсы, ресурсы и еще раз ресурсы.
Это очень распространенное мнение, которое сами хозяева США поддерживают везде, где только можно. Но вот тут приходит время и нам насмешливо ухмыляться. Постиндустриализм? Нет в США никакого постиндустриализма. Вот если бы там появилась совершенно новая сфера производства, которая обеспечивала бы изобильную и качественную жизнь американцев, но при этом не пожирала бы уйму невозобновляемых ресурсов планеты, — это был бы постиндустриализм. Вот если бы экономика США не нуждалась почти в миллиарде тонн нефти в год — вот это была бы действительно новая эра, которая идет за старым индустриальным порядком.
А этого нет и в помине, и мы подробно об этом рассказали в «Третьем проекте». Пока же приведем любопытную статистику. Как пишет профессор Лестер Туроу в своем «Будущем капитализма», американец, родившийся в 1990 году, произведет за время своей жизни 1 миллион килограммов атмосферных
А если Америке и ее хозяевам (новым кочевникам) по-прежнему нужны природные ресурсы, то нужно отнять их у других, не дать другим странам и народам воспользоваться этими ресурсами. В этом смысле новым кочевникам жизненно важно завладеть евразийскими полезными ископаемыми, энергоносителями, запасами пресной воды и огромными, еще нетронутыми экосистемами Сибири.
А начинать приходится с Афганистана.
Есть однозначные суждения Збигнева Бжезинского, бывшего советника по национальной безопасности Президента США Дж. Картера. Именно президент Картер, кстати, вбросил в мир идеологию «прав человека», которые, как теперь знает каждый ребенок, вооруженные силы США сейчас и защищают в Афганистане, Югославии и во всех других местах, где это потребуется. Эти суждения исчерпывающе отражают самые сокровенные и решительные чаяния элиты США.
Еще в 1993 году он более чем понятно указал цель: «После поражения СССР в „холодной войне“ и последовавшего за этим распада США впервые имеют возможность распространить свое присутствие на новые постсоветские республики Евразии вплоть до границ с Китаем, а также господствовать в регионе Персидского залива, на южных окраинах Евразии» (Бжезинский 3. Вне контроля. Глобальный беспорядок накануне XXI в. — Нью-Йорк, 1993).
В 1999 году Бжезинский издал свою самую заветную книгу-стратегию «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы». Эту книгу он посвятил своим «студентам, чтобы помочь им формировать очертания мира завтрашнего дня».
Во «Введении» уже ясно все сказано.
«
С того момента, как приблизительно 500 лет назад континенты стали взаимодействовать в политическом отношении, Евразия становится центром мирового могущества. Различными путями, в разное время народы, населяющие Евразию, главным образом народы, проживающие в ее западноевропейской части, проникали в другие регионы мира и господствовали там, в то время как отдельные евразийские государства добивались особого статуса и пользовались привилегиями ведущих мировых держав.
Последнее десятилетие XX века было отмечено тектоническим сдвигом в мировых делах. Впервые в истории неевразийская держава стала не только главным арбитром в отношениях между евразийскими государствами, но и самой могущественной державой в мире. Поражение и развал Советского Союза стали финальным аккордом в быстром вознесении на пьедестал державы Западного полушария — Соединенных Штатов — в качестве единственной и действительно первой подлинно глобальной державы.
Евразия тем не менее сохраняет свое геополитическое значение. Не только ее западная часть — Европа по-прежнему место сосредоточения значительной части мировой политической и экономической мощи, но и ее восточная часть — Азия в последнее время стала жизненно важным центром экономического развития и растущего политического влияния. Соответственно, вопрос о том, каким образом имеющая глобальные интересы Америка должна справляться со сложными отношениями между евразийскими державами и, особенно, сможет ли она предотвратить появление на международной арене доминирующей и антагонистичной евразийской державы, остается центральным в плане способности Америки осуществлять свое мировое господство.
Отсюда следует, что в дополнение к развитию различных новейших сторон могущества (технологии, коммуникации, системы информации, а также торговля и финансы) американская внешняя политика должна продолжать следить за геополитическим аспектом и использовать свое влияние в Евразии таким образом, чтобы создать стабильное равновесие на континенте, где Соединенные Штаты выступают в качестве политического арбитра.
Евразия, следовательно, является «шахматной доской», на которой продолжается борьба за мировое господство, и такая борьба затрагивает геостратегию — стратегическое управление геополитическими интересами. Стоит отметить, что не далее как в 1940 году два претендента на мировое господство — Адольф Гитлер и Иосиф Сталин — заключили недвусмысленное соглашение (во время секретных переговоров в ноябре 1940 г.) о том, что Америка должна быть удалена из Евразии. Каждый из них сознавал, что инъекция американского могущества в Евразию положила бы конец их амбициям в отношении мирового господства. Каждый из них разделял точку зрения, что Евразия является центром мира и тот, кто контролирует Евразию, осуществляет контроль над всем миром. Полвека спустя вопрос был сформулирован по-другому: продлится ли американское преобладание в Евразии, и в каких целях оно может быть использовано?
Окончательная цель американской политики должна быть доброй и высокой: создать действительно готовое к сотрудничеству мировое сообщество в соответствии с долговременными тенденциями и фундаментальными интересами человечества. Однако в то же время жизненно важно, чтобы на политической арене не возник соперник, способный господствовать в Евразии и, следовательно, бросающий вызов Америке. Поэтому целью книги является формулирование всеобъемлющей и последовательной евразийской геостратегии»
И далее, в главе «Евразийская шахматная доска»:
«Главный геополитический приз для Америки — Евразия.
Половину тысячелетия преобладающее влияние в мировых делах имели евразийские государства и народы, которые боролись друг
Очевидно, что это условие временное. Но его продолжительность и то, что за ним последует, имеют особое значение не только для благополучия Америки, но и в общем плане для мира во всем мире. Внезапное возникновение первой и единственной глобальной державы создало ситуацию, при которой одинаково быстрое достижение своего превосходства — либо из-за ухода Америки из мира, либо из-за внезапного появления успешного соперника — создало бы общую международную нестабильность. В действительности это вызвало бы глобальную анархию. Гарвардский политолог Сэмюэль П. Хантингтон прав в своем смелом утверждении:
«В мире, где не будет главенства Соединенных Штатов, будет больше насилия и беспорядка и меньше демократии и экономического роста, чем в мире, где Соединенные Штаты продолжают больше влиять на решение глобальных вопросов, чем какая-либо другая страна.
Постоянное международное главенство Соединенных Штатов является самым важным условием для благосостояния и безопасности американцев и для будущего свободы, демократии, открытых экономик и международного порядка на земле»:
«В связи с этим критически важным является то, как Америка „управляет“ Евразией. Евразия является крупнейшим континентом на земном шаре и занимает осевое положение в геополитическом отношении. Государство, которое господствует в Евразии, контролировало бы два из трех наиболее развитых и экономически продуктивных мировых регионов. Один взгляд на карту позволяет предположить, что контроль над Евразией почти автоматически повлечет за собой подчинение Африки, превратив Западное полушарие и Океанию в геополитическую периферию центрального континента мира. Около 75 процентов мирового населения живет в Евразии, и большая часть мирового физического богатства также находится там как в ее предприятиях, так и под землей. На долю Евразии приходится около 60 процентов мирового ВНП и около трех четвертей известных мировых энергетических запасов.
В Евразии также находятся самые политически активные и динамичные государства мира. После Соединенных Штатов следующие шесть крупнейших экономик и шесть стран, имеющих самые большие затраты на вооружения, находятся в Евразии. Все, кроме одной, легальные ядерные державы и все, кроме одной, нелегальные находятся в Евразии. Два претендента на региональную гегемонию и глобальное влияние, имеющие самую высокую численность населения, находятся в Евразии. Все потенциальные политические и/или экономические вызовы американскому преобладанию исходят из Евразии. В совокупности евразийское могущество значительно перекрывает американское.
К счастью для Америки, Евразия слишком велика, чтобы быть единой в политическом отношении…»
Господину Бжезинскому, движимому органической ненавистью к России и через военно-финансово-политическую машину США отстаивающему родовые интересы польской шляхты XIX века, удалось вызвать к себе несколько несерьезное отношение. Мол, это, знаете ли, такой «ястреб», экстремист, и его воспринимать совсем уж серьезно не стоит…
Эта вечная двусмысленность, амбивалентность и «какбы реальность» всех без исключения наших «профессионалов» политики и аналитиков, не позволяющая им иметь свою позицию и говорить однозначно, требует отдельного серьезного разговора.
Но, даже исключив суждения и действия господина Бжезинского, мы видим сегодня огромное количество открытых организаций, институтов, отделений университетов США, которые последние десять лет интенсивно занимаются проблемой Азии — от Ближнего Востока до Восточной Азии. Количество этих организаций сравнимо с количеством организаций, которые занимались изучением Советского Союза в годы Третьей мировой холодной войны.
Необходимо, в частности, понимать, что за последнее десятилетие в США произошло «великое географическое открытие». Буквально на наших глазах в результате усилий США возник принципиально новый регион — тот, что сегодня называется «Большим Ближним Востоком» (The «Greater Middle East»). В этот «Ближний Восток» по новым американским понятиям входят уже не только «бассейн Каспия» (полностью!), но и Афганистан, Пакистан и Индия!
Наиболее развернутое и ясное обозначение геополитической стратегии США было представлено в 1997 году в книге серьезных исследователей Дж. Кемпа и Р. Харкави «Стратегическая география и меняющийся Ближний Восток», в которой они впервые четко обозначили сам этот военно-географический сдвиг — «возникновение новой стратегической карты региона» — и этот новый регион — Большой Ближний-Средний Восток — и детально обосновали для политиков США то, что этот регион становится «глобальным стратегическим призом» (Kemp Geoffrey, Harkavy Robert E. Strategic Geography and the Changing Middle East. — 493 p. 1997).
Вот как один из авторов этой книги, Роберт Харкави, представляет суть книги и позиции в журнале Dimensions в том же 1997 году:
THE CHANGING MIDDLE EAST: With the break-up of the Soviet Union and growing links between the traditional Middle East and the Caucasus as well as Central and South Asia, a new strategic map of the region is emerging that has far-reaching implications for the United States and other major powers and interests in the region.
…Findings from this work lead us to argue that increasing demand for Persian Gulf and Caspian Basin energy, especially from strong Asian economies, ensures that the Middle East remains a global strategic prize as well as a source of continued rivalry. At the same time, radical changes in conventional military technology and the proliferation of weapons of mass destruction, combined with megaterrorism, present ominous possibilities for future warfare. The nexus of oil resources and nuclear proliferation is crucial here. So, too, are emerging demographics (the proximity of South Asias huge populations to the Persian Gulf), the potential for conflict over scarce water resources, and the political rivalries which focus on alternative oil and gas pipeline routes out of Central Asia.
On the positive side, a cooperative, prosperous, and venturesome future is possible which resembles that advanced by former Israel Prime Minister Shimon Peres. This could include a host of possible cooperative economic projects, such as canals, highways, water pipelines and dams, oil and gas pipelines, communications grids, and regional airports. Much of the modernization could be underwritten by oil and gas revenues, which are predicted to increase substantially in the wake of projected global shortages. This could be paralleled by the spread of democracy to allow the region to become part of a «zone of peace» — an appellation now applied only to North America, Europe, East Asia, and Australia and New Zealand.
…Between the nether poles of optimism and pessimism is the certainty that the strategic importance of the greater Middle East will continue to hold center stage in world politics, even as its traditional configurations and alignments change».