Гнев Шибальбы

Гамильтон Лин

— Это может показаться обычной тропинкой или, возможно, отличным местом для рынка под открытым небом, — Джонатан улыбался, продолжая держать меня за руку. — Но в действительности это — остатки древней дороги майя, или сакбе. По всему полуострову встречаются остатки этих сакбе; многие из них, вероятно, связывали крупные города.

Он все говорил и говорил, указывая на различные достопримечательности, но я не особенно прислушивалась к его рассказу. Я думала о том, что уже давно я не держала кого-то вот так, за руку, и о том, как приятно снова это почувствовать. Я давно не испытывала

таких простых выражений близости — да и на протяжении почти всего моего замужества, если откровенно, — и я почувствовала, что мне хочется всегда держать его за руку.

Тропинка кончилась слишком быстро, и мы остановились у края священного сенота, или Жертвенного Колодца.

Сенот, или, на языке майя, «цонот»,похож на огромный колодец, ширина которого в диаметре достигала ста восьмидесяти футов. Он — почти круглый, а от самого высокого края до воды — минимум восемьдесят футов. Стены были образованы испещренными прожилками известняком, с цепляющимся за него невысоким кустарником.

Джонатан снова вернулся к своей роли профессора и гида.

— Производящий глубокое впечатление этот природный феномен, сенот, возник, когда стены подземных пещер и рек обрушились и образовали провал на поверхности, а люди…

— Косоглазые девственницы! — прервала его Иза, подмигивая мне. Она намекала на весьма распространенное мнение, что члены племени ица приносили в жертву косоглазых девственниц, чтобы ублажить богов.

— Поскольку воды здесь почти нет, — как ни в чем не бывало продолжал Джонатан, — мы не считаем, что этот колодец был задействован в системе водоснабжения. Он мог быть использован для ритуальных или жертвенных целей. Из колодца несколько раз вычерпывали грунт и находили огромное количество артефактов — нефрит, золото и около полсотни скелетов.

— Ага, наконец-то добрались до косоглазых девственниц, — рассмеялась Иза.

— Как оказалось, — сказал Джонатан, — это были скелеты взрослых и детей, мужские и женские. И, выражаясь словами одного из моих ученых коллег, их останки не дают нам исчерпывающей информации, был ли кто-либо из них или все они косоглазыми или девственниками, — сухо закончил Джонатан.

Мы рассмеялись.

— Самое интересное, что у вас всегда возникает ощущение какой-то силы, когда вы находитесь в том месте, которое считается священным, — сказала я.

Лукас, казалось, смутился, а Джонатан выглядел слегка озадаченным.

— Что ты имеешь в виду?

— Непонятно, почему эти стены были такими особенными. Предположительно они были входом в водный подземный мир, в Шибальбу, царство Повелителей Смерти. Вы заметили, какой здесь тихий и густой воздух? Почти гнетущий. Там, на площадке, дул приятный легкий ветерок. Уверена, этому существует физическое объяснение — мы испытываем здесь что-то вроде депрессии, правда? — но мне кажется, это место обладает каким-то гипнотическим свойством. Приносимые в жертву, возможно, шли навстречу своей смерти именно под этим воздействием.

— Или, может, они просто туда упали, — предположил Джонатан. — Здесь несколько веков жили люди. Пятьдесят скелетов — это не так уж и много для такого временного промежутка.

— Если

они туда упали, то почему они не смогли выбраться? — поинтересовалась Иза.

— А вы видели, какое расстояние до воды? К тому же вода сгладила стены. Вылезти было бы чрезвычайно трудно, — объяснил Джонатан.

— Есть предположение, что ица были колдунами, умевшими заговаривать воду, или кем-то вроде того, да? — спросила я.

— Совершенно верно, — ответил Джонатан. — Это буквальный перевод слова «ица», а Чичен-Ица — это Жерло Колодца племени ица. Это было, как отметила Лара, священное место. Однако из-за всех этих разговоров о воде мне захотелось пить. Как насчет ленча? Если не ошибаюсь, неподалеку есть небольшое кафе. Ничего особенного, но кормят вкусно. Вам там понравится, Иза. Там есть фреска, изображающая сексапильных косоглазых девственниц, которых связанными бросают в колодец, а похотливые божества за ними наблюдают.

Мы пошли назад по сакбе, останавливаясь, чтобы пропустить толпы туристов под предводительством гидов с зонтиками от солнца.

— Самое время, — проворчала Иза. — Давайте выбираться отсюда!

На пути мы сделали крюк, чтобы осмотреть знаменитые площадки для игры в мяч, где играли не на жизнь, а на смерть. Джонатан сообщил нам, что ица не записывали свою историю иероглифами, как это делали традиционные майя. Вместо этого они решили украшать стены площадки для игры в мяч потрясающими картинами, вырезая их в камне, часть из которых изображала мифологию сотворения, а множество других — ритуальную игру.

— В этой игре мяч считался символом движения солнца по небу, и, таким образом, сама игра имела высочайшую ритуальную важность, — сказал Джонатан. — Проигрыш означал смерть через обезглавливание или вырезание сердца. Подобные смерти были гарантией, что вселенная будет продолжать развертываться, как ей и положено.

Пока Иза, Джонатан и я стояли у резных картин, наслаждаясь солнцем, Лукас отошел в сторону, чтобы поговорить с гидами и смотрителями.

Позже мы пересекли огромную площадь и остановились, чтобы понаблюдать, как орды туристов, словно муравьи, карабкаются вверх и спускаются вниз по Эль Кастильо. Время и правда было выбрано идеально.

Мы сели в джип и направились на запад — на этот раз за рулем был Джонатан, — двигаясь той же дорогой по старой 180-й трассе к кафе, о котором он говорил.

В том, что касалось фрески, он оказался прав. Там действительно была настенная роспись, изображающая молодых женщин, которых бросали в колодец. Недостаток мастерства художник восполнил своим энтузиазмом. Мы решили поесть в небольшом дворике снаружи.

После ленча, который состоял из сопа де лима [16] и жареной рыбы, мы еще немного посидели, потягивая заказанное нами вино и пиво. Наша беседа неизбежно скатилась к теме убийства Луиса Валлеспино и исчезновения дона Эрнана.

16

Похлебка с лаймом (исп.).