Гнев смертных
Шрифт:
Я хотела отмахнуться от его вопроса, но он поймал меня взглядом, и я глубоко вздохнула, заставляя себя быть честной с ним.
— Потому что это так, — призналась я, хотя мне было неприятно это говорить, но я была беспомощна в этой связи с ним. У него была вся сила, все преимущество, и я просто должна была довериться ему. Но он только что доказал, что я не могу этого сделать. — Ты так легко можешь причинить мне боль. И ты даже не замечаешь, что делаешь это. Ты сам сказал — это была ошибка. Так что, может быть, ты не хотел оставлять меня там под дождем, но факт остается фактом — ты это сделал.
На его лице отразилась боль, когда мои слова задели его, и он снова попытался дотянуться до меня. — Я бы никогда не хотел причинить тебе боль.
— То, что ты не хочешь, не значит, что ты этого не сделаешь. — Я посмотрела на его руку, повисшую в пространстве между нами, и слегка отодвинулась.
Его лицо сморщилось, когда он снова опустил руку и положил ее себе на колени. Мое сердце забилось сильнее, когда я увидела, что мои слова сделали с ним, но я не могла продолжать испытывать такие чувства, и он должен был это знать.
— Я не знаю, как это делается, — тихо сказал он. — Я никогда… Я был обручен с Валентиной, когда мне было шестнадцать. Я спал с другими женщинами, но она всегда выпроваживала их до того, как у меня появлялась возможность иметь с ними что-то большее. И я никогда не заботился ни о ком из них так, как о тебе. Пожалуйста, не говори мне, что я разрушил все еще до того, как мы начали.
Я судорожно сглотнула при этих словах и посмотрела ему в глаза. Мне хотелось провалиться в их золотые глубины. Упиваться силой и мощью, которые я там видела. Но это была не моя сила. Мое сердце и душа были разорваны в клочья между различными клятвами, которые связывали меня. Я была истребительницей и женой вампира. И где-то в середине этого я начала терять, кто я на самом деле.
— Мне просто нужно немного пространства, — выдохнула я. — Мне нужно разобраться, что со мной происходит. И я не могу этого сделать, когда мне забивают голову таким количеством правил и команд. Как я должна оставаться такой, какая я есть, когда ты можешь заставить меня делать все, что захочешь просто потому, что тебе так хочется или ты теряешь самообладание? Или, когда мысли о моем враге продолжают проноситься у меня в голове, как будто он нечто совершенно другое?
Челюсть Магнара запульсировала при напоминании о том, что я была вынуждена чувствовать к Фабиану, но он сдержал слова, которые вертелись у него на языке.
— Если это то, что тебе нужно, я дам тебе это, — осторожно ответил он, как будто боялся, что сказанные не так слова могут разрушить то, что осталось между нами. Проблема была в том, что сейчас, я не знала, есть ли вообще там хоть что-то. — Я только хочу помочь тебе.
— Мне нужно разобраться с этим самой. — Я посмотрела на обручальное кольцо у себя на пальце и глубоко вздохнула, снимая его. Положив его на пол, я стиснула зубы от боли потери, которую почувствовала, и заставила себя убрать руку, оставив его там.
Магнар молча наблюдал, как я разглядываю серебряное обручальное кольцо, борясь с желанием надеть его обратно. Чем
Это будет непросто, но я была полна решимости найти способ восстановить контроль над своей судьбой. И если Идун это не устраивает, то она узнает, каково это — быть моим врагом.
1000 ЛЕТ НАЗАД
М
ы проплыли несколько миль, пока море не стало простираться во все стороны до темного, безбрежного горизонта. Мы никогда не уставали, никогда не падали духом, никогда не останавливались.
— Андвари говорил о другой земле, — крикнул Майлз сквозь плеск волн, его золотистая голова качалась совсем рядом.
— Ты думаешь, он поведет нас? — Спросила Кларисса, но никто из нас не ответил.
Мне не нравилась идея исполнять планы Андвари относительно нас. Я подозревал, что в его обещаниях скрывалось нечто больше, чем он показывал. Но остальные упивались идеей о том, что мы придем к власти где-то в другом месте мира, как будто мы больше не прокляты, а благословлены.
Мне было больно покидать свою родину, но боги укрепили истребителей так, что мы и представить не могли. Теперь они сравнялись с нами, и они были близки к тому, чтобы убить не только одного из нас. Мой страх усилился, и желание защитить взяло верх. Я не хотел видеть, как убивают мою семью, поэтому бежать от них было нашим единственным решением. И каждая миля, которую мы оставляли между нами и ними, приносила спокойствие в мою душу, что, как я надеялся, означало, что мы сделали правильный выбор.
Будут ли они преследовать нас теперь? Даже если и так, они наверняка никогда не найдут нас. Мы решили плыть так далеко, как только сможем, прокладывая себе путь в океане, который вел в неизвестность.
Когда дни слились в недели, время стало таким же вечным, как сводящие с ума годы, которые я провел в одиночестве. Когда палило солнце, мы были вынуждены прятаться под волнами, плыть глубоко в бесконечной синеве. Это было холодное, бесплодное место, где вокруг нас шевелилось мало жизни, обитатели глубин держались подальше, как будто чуяли чуму, проходящую через их воды. В тихой, удушающей тишине океана мой разум то и дело чуть не раскалывался.
Иногда я видел, как Андвари наблюдает за нами из-под волн. В других случаях он шептал ободряющие слова или указывал путь, прокладывая светящуюся дорожку в море, подбадривая нас, когда мы были в самом отчаянном положении.
Однажды, каким-то невероятным образом, вдали показалась земля, и надежда снова нашла меня, как раз тогда, когда я думал, что все потеряно. Должно быть, мы были в море уже несколько месяцев, и несмотря на то, что мое бессмертное тело никогда не подводило меня, мне все еще не терпелось ступить на сушу. Мой голод был острым, но я пережил двести лет без крови, и ничто не могло сравниться с этой болью. А вот остальные члены моей семьи были на грани того, чтобы сойти с ума от жажды.