Гней Гилденхом Артур Грин
Шрифт:
Почему?
Потому что благодаря одной Его слезе я узнал, понял, нашел то, чего не знал раньше.
Я почувствовал зов и обернулся. На пороге комнаты стояла Эргэнэ. Она приглашала меня в угол грифонов.
Существо взирало на меня из вольера.
— Как его зовут?
— Эргэнэ!
Рыжее туловище завершалось пушистым хвостом с золотистой кисточкой. Задние лапы неуклюже прогибались: в планы Отца Гор, как видно, не входило, чтобы существо быстро бегало или крадучись пробиралось через лес. Шерсть на загривке
Я уже видел грифонов издалека, но на расстоянии двух свордов от «страшного чудовища» находился впервые.
Взгляд его был почти осознанным.
— Эргэнэ? — переспросил я.
А возможно, мне показалось, что я произнес вслух ее имя.
Эргэнэ накинула на грифона странное сплетение кожаных ремней и удобно устроилась между крыльев. Ремень на себя, крылья расправились — и грифон, вдруг сделавшись собранным целенаправленным зверем, поднялся в воздух.
— Выше! — вскричал я.
Пройдет три года, три торна вечных дварров, и он станет настоящим боевым грифоном, взрослым, и тогда никто, кроме Эргэнэ, не сможет даже подойти к нему.
— Еще выше!
Грифон взбирался на высоту кругами, его крылья совершали несколько взмахов — и выигрывали по восемь-десять свордов на каждый взмах. Все выше и выше… Дети гор, дети высоты. Я вспомнил касаток, управляющихся с парусами. Они тоже смотрели на мир сверху. Сейчас Эргэнэ увидит море…
И вдруг грифон бросился вниз, стремительно отдавая понемногу завоеванные сворды, он не летел, он падал, падение было неотвратимым, оба не могли не разбиться, я зажмурился…
Когда я открыл глаза, Эргэнэ бежала ко мне и кричала. Это было невероятно, кричащая Эргэнэ, но она кричала и размахивала руками. Она подбежала ближе, и я увидел, что крик Эргэнэ обращен не ко мне. Я обернулся. Вдалеке стоял хнум-хранитель. Вдруг он тоже развернулся и побежал.
Лишь теперь я разложил ее крик на отдельные слова.
— Черный корабль! — кричала Эргэнэ. — Дварры! Черный корабль!!!
СОСТОЯНИЕ СЕДЬМОЕ. МЕЛОДИИ ЛИЛОВОГО ЦВЕТКА
…И молния после долгого перерыва снова запела свою песню. И меч заныл, как ноет часть тела, уставшая быть без движения. И торны зазвенели над головой. Уходя в никуда, отсчитывая шансы.
Я стоял на стене между левой и средней башнями. Внизу строились для атаки черные рыцари.
Корабль, обнаруженный Эргэнэ, был не один. Спустя час наблюдатель-дварр из морской башни сообщил о появлении эскадры.
Я вспомнил: история этой земли могла быть совсем иной, если бы Черный Властелин однажды вышел из своей столицы.
Эргэнэ — уже не грима, но еще не гриффина — была единственной в народе дварров, кто принял оружие для битвы. Два коротких копья. И кроме меня ей не нашлось пары.
Я считал железных бойцов, то и дело сбиваясь со счета. Больше тысячи. И столько же хнумов на стенах. Диких, мудрых, одетых в шкуры безоружных
Я вспомнил: серые убили тьму и покорили черную цитадель. Эй, Путник, а это кто тогда по-твоему?
Рыцари вытянулись правильными рядами, ровными, как горизонт. Ряды двигались к нам, к подножию скалы, расцветающей Темным Аметистом. Они маршировали так, словно вот сейчас согласно плану колонны воинов, не теряя строя, перейдут в наступление по вертикальной стене и каждый упавший будет считаться преступником, нарушителем боевого порядка.
Колонн было уже шестнадцать, первые три подошли вплотную и уперлись в скалу. Рыцари собирались атаковать по всей длине стен, крайняя левая колонна нацелилась на угол грифонов. Сомнений в том, что атака состоится, быть не могло.
Но как?! Я не видел пока ни одного осадного приспособления.
Вдруг все хнумы замерли. Каждый опустил голову и защитился от звуков мира ладонями. Они что-то говорили, как всегда, молча, и мне, как всегда, оставалось только догадываться, но Эргэнэ, быстро взглянув на меня, произнесла:
— Повторяй!
Был день. Луна отдыхала с той стороны неба, и потому я тоже посмотрел вниз, стараясь прозреть нечто глубоко под землей. Я повторял за женщиной-дварром, чей грифон еще не стал боевым:
— Поднимись, Отец, в гневе и силе.
— Поднимись, Отец, в гневе и силе.
— Восстань против врагов наших, моих и Твоих, пробудись, Отец, ради суда.
— Восстань против врагов наших, моих и Твоих, пробудись, Отец, ради суда.
Ради синевы…
— Поднимись из глубин, Отец. Суди мое искусство, суди Свой народ, по закону и по желанию Своему.
— Поднимись из глубин, Отец. Суди мое искусство, суди Свой народ, по закону и по желанию Своему.
Ради свободной стихии готов я идти в бой…
— Да разобьется о камень злоба врагов, да разобьется о горы их победоносность. Неси, Отец, оружие мое, ведь в Твоих руках мое оружие.
— Да разобьется о камень злоба врагов, да разобьется о горы их победоносность. Неси, Отец, оружие мое, ведь в Твоих руках мое оружие.
Мы не говорим речи перед битвой, но мы знаем, что за нами прекрасные города…
— Да обратится железо врагов в их руках, да упадут их замыслы на их головы. Ради Тебя, Отец, выступаем мы в бой.
— Да обратится железо врагов в их руках, да упадут их замыслы на их головы. Ради Тебя, Отец, выступаем мы в бой.
«Луна зовет на золотую службу…» Что дальше? Дьявол, я должен, я обязан вспомнить, что дальше!..
— Услышь, Отец, слова мои, слова наши. Приди, Отец, поддержать нас.
— Услышь, Отец, слова мои, слова наши. Приди, Отец, поддержать нас.
— Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
— Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.
О Луна, помоги мне, дай хотя бы маленькую частицу твоей силы, и тогда никто не сможет одолеть меня в предстоящей битве!
— Славим Тебя, Отец, и слушаем Твой голос.