Гнездо Дракона
Шрифт:
– Дракона нет!
– твердо подтвердил Влад, кивнув головой. Он наконец придумал новую комбинацию и с триумфальным видом передвинул одну из своих фигур на шахматной доске.
– Повторюсь, господа, о-ши-ба-е-тесь!
Данная фраза зависла в воздухе, качаясь и приобретая различные оттенки смысла. Вельзевул снова опустился в кресло, которое в этот раз выдержало молча. Его собеседники, почувствовав, наконец, что дело действительно серьезное, раз один из могущественных демонов не на шутку озабочен, внимательно уставились на него.
– Вы писатели сами не понимаете, что творите. Когда вы пишете, вы создаете очень сложную ментальную структуру. Она начинает существовать,
Демон сидел в своем кресле. Ирландец взял еще один хрустальный стакан, плеснул в него той же темной жидкости, что и себе, подошел к Вельзевулу и протянул стакан ему. Демон взял стакан и отхлебнув из него большой глоток, немного покатал его во рту и с наслаждением, закрыв глаза, проглотил.
Потом медленно произнес:
– Да, господа , вот такая история.
5
Не успели Фрида с ангелом рассмотреть окружающую действительность, как услышали шум подъезжающего экипажа. Это была обычная крестьянская телега, запряженная парой измученных лошадей. На телеге сидел мрачного вида бородатый крестьянин в шапке, надвинутой прямо на глаза. Борода же закрывала нижнюю часть лица так, что невозможно было вообще рассмотреть это лицо.
– Поехали, господа хорошие! Давайте быстрее! Надоть бы успеть до того, как совсем стемнеет. Хотя, нет, не успеем...- с досадой грубовато бросил крестьянин и, ловко спрыгнув с телеги, подобрал с земли их нехитрый багаж, забросил его в телегу и сам быстренько снова в нее забрался.
Все это время Фрида со стариком просто стояли без движения, наблюдая за происходящим.
– Э, любезные, так не пойдет!
– снова закричал мужик,- нам надоть спешить! Пошевеливайтесь, господа, я не буду ждать вечность!
Ангел возмущенно заворчал :
– Что ты себе позволяешь, мужик? Ты что не видишь, что мы благородные господа? Мы на этом не поедем! Я то уж со своей подагрой точно.
– твердо закончил Гавриил, и его подбородок напрягся и вытянулся.
– Ну, тогда пойдете пешком!
– заключил крестьянин.- Потому как ничего другого не будет. Ага.
– А девушка? Как она поедет в этом?
– уже громко возмутился Гавриил.
Крестьянин философски пожал плечами.
– Я не стану тут торчать до самого утра...- наконец изрек он и отвернулся, словно прислушиваясь к звукам леса.
Фрида поняла, что они ничего не добьются от этого подневольного человека, она, высоко подняв свои юбки, полезла в телегу. Гавриил, сердито чертыхаясь, следовал за ней. Не успели они еще устроиться поудобнее, как телега тронулась в путь.
– Знаешь, Фрида, я с тоской вспоминаю наше прошлое приключение. Думаю, что монастырь нам покажется теперь сущим раем по сравнению с этим.
Гавриил брезгливо
Телега посркипывала и накренялась в разные стороны. Сумерки сгущались. Фрида задумалась, крепко держась за деревянные края.
Зачем она тащится в эту даль, рискуя разозлить Самого? Им предстояло познакомится не с самым приятным существом, слухи о котором наводили ужас даже на видавших всякое демонов Первого мира, не только на людей или других сущностей, населявших измерения Четырех миров. Но тот, с кем она встречалась еще в Первом мире , явно дал понять, что именно ей необходимо отправиться к Дракону, что он ее ждет. Гавриил , конечно, ничего не знает о встрече со Странником. То, что он именно Странник Четырех миров, она поняла сразу по его одеянию, взгляду, немного отстраненной, словно человек уходит глубоко внутрь себя и оттуда уже, из той недосягаемой глубины, обращается к тебе, манере держаться. На нем был длинный черный плащ с капюшоном, который низко нависал на лицо, поэтому, все, что Фрида поняла об этом загадочном человеке, это то, что он Странник, и то, что он одиночка. У одиночек нет спутников: ни ангелов, ни демонов, как у нее. Он был сам по себе. Он сказал, что только ей под силу пройти этот путь. Что она должна отправиться к Дракону, отвезти ему послание. А когда она спросила, что за послание, он рассмеялся коротким суховатым смехом и сказал, что она обо всем узнает позже. И теперь они с Гавриилом едут в крестьянской деревянной телеге, поднимаясь все выше в горы, а сырой и мрачный Черный лес подступает все ближе и ближе, словно пытаясь захватить их в свою власть.
Вдруг старик больно толкнул девушку в бок. Она вздрогнула - толчок прервал ее воспоминания.
– Э! Нельзя ли поосторожнее, дорогой друг?
– воскликнула она.
Но Гавриил даже бровью не повел. Взгляд его был прикован к тому, что происходило позади их телеги. А там из темноты наступали несколько пар немигающих хищных зеленых огней. Телега поехала заметно быстрее, но даже в сгустившейся темноте заметно было , что звери двигаются быстрее, и через минуту настигнут их.
Сидящий на телеге крестьянин ударил кнутом по изможденным спинам животных, Фрида услышала смесь из молитв и проклятий.
– Вот, доигрались...- ворчал, повернувшись к ним крестьянин, снова и снова стегая кнутом лошадей,- а я говорил...
– Это волки...- медленно произнесла Фрида.
– Если бы просто волки...- послышалось тихое ворчание возницы.
– эти зверушки будут похлеще волков. Хорошо, что я кое-что припас. Эй, старик, там под дерюгой моя двустволка, достань и подай мне, а сам бери кнут и садись на мое место.
– В своем ли ты уме, мужик? Я не могу! У меня подагра!
– завопил ангел.
Но Фрида так на него посмотрела, что Гавриил решил повиноваться.
У боковой стенки телеги он действительно нащупал оружие, заботливое завернутое в какую-то старую ветошь, извлек его и взвесил на руке. В это время крестьянин перебрался внутрь телеги, взял в руки ружье, Гавриилу пришлось отправиться на место возницы, приняв у того из рук кнут.
Волки были уже рядом.
6.
– То есть, вы, уважаемый, хотите сказать, что литературные герои действительно существуют?
– вскинул ирландец густые рыжие брови.
– Да, дорогой сэр! Действительно! Существуют!
– торжественно подтвердил Вельзевул,- хотя, слово "существуют" в данном контексте не точно передает суть происходящего. Они, повторюсь, не просто существуют. Они развиваются, выходят из своих ментальных структур и бродят по Четырем мирам. Мы ничего не можем с ними поделать.