Гнилое лето
Шрифт:
– Отлично. Подбери себе помощника и вперед. В Октябрьский райотдел я позвоню прямо сейчас. Жмет нас время. Иди, Степанов, и помни мои слова: я спинным мозгом чувствую – не простое это дело.
«Накрылся отпуск… Да и лето, похоже, тоже накрылось…» – грустно подумал старший оперуполномоченный Дмитрий Владимирович Степанов. – «Гнилое будет лето…»
Июнь 2000 года выдался в Екатеринбурге до одурения жаркий. Все живое, за исключением водоплавающих, просто изнывало от зноя. Ртутный столбик
Старший оперуполномоченный Степанов и молодой оперуполномоченный Сергей Смирнов вошли в здание судебно-медицинского морга и почти одновременно облегченно вздохнули. В холле было на удивление прохладно.
Сыщики поднялись по лестнице на второй этаж и уже в коридоре встретили судебно-медицинского эксперта Михаила Сергеевича Ромашова. Михаил Сергеевич закончил очередное вскрытие и возвращался в кабинет. Со Степановым он был знаком достаточно давно, виделись они по делам нередко, и отношения складывались почти дружеские.
Все трое прошли в кабинет эксперта. Михаил Сергеевич предложил гостям сесть, а сам подошел к раковине и начал тщательно мыть руки.
Он всегда делал это дважды после аутопсии [1] : вначале в секционной, потом у себя в кабинете.
Степанов об этом знал.
– Ты, Михаил Сергеевич, совсем позабыл старую тибетскую поговорку: не мой свое тело, это принесёт несчастье, – старший оперуполномоченный достал пачку сигарет и пододвинул к себе стеклянную пепельницу.
1
Аутопсия – вскрытие трупа для установления причины смерти
– А у тебя, Дмитрий Владимирович, с годами юмор ничуть не стареет. Я бы даже сказал, что с каждым годом твой юмор становится все моложе и моложе, – ответил эксперт.
– Спорить не буду. Со стороны виднее, – Степанов прикурил сигарету.
– В отпуск не собираешься?
– Не напоминай, не надо. В кои веки хотел летом сходить в отпуск и, похоже, ни отпуска, ни лета мне не увидеть.
Эксперт вытер руки полотенцем, поставил на стол три высоких бокала и достал из холодильника пластмассовую бутыль с минеральной водой «Обуховская».
– Прошу, господа… – Ромашов налил гостям и себе. – Более крепкие напитки в такую жару не предлагаю.
Степанов и Смирнов поблагодарили хозяина кабинета и с удовольствием осушили бокалы.
– Мы ведь к тебе не просто так заехали… – начал Степанов.
– Неужели? А я уже обрадовался, думал, пропустим сейчас по стаканчику, поболтаем за жизнь.
– Нас интересуют результаты вскрытия Суриковой Алевтины. Изнасилована и
– Все указано в протоколе вскрытия…
– Михаил Сергеевич, мне это дело поручили сегодня утром.
– Понятно. Значит так, до убийства женщина никаких серьезных заболеваний внутренних органов не имела. Преступник нанес жертве восемнадцать колото резаных ран. Большинство из них имеют прижизненный характер.
– Прижизненный характер? Он ее пытал? – спросил Степанов.
– Убийца – стопроцентный садист. Тут никаких сомнений.
– Ножом?
– Да. Длину и ширину клинка на память не скажу, но не охотничий, поменьше. Индивидуальных признаков клинка выявить не удалось.
– Женщина сопротивлялась?
– Не успела или не смогла. Под ногтями чисто. На кистях порезов нет. Но есть ссадины и подкожные гематомы в области лучезапястных суставов, по-видимому, от наручников.
– Ты насчет наручников уверен? При осмотре места преступления ни на жертве, ни в квартире их не обнаружили, – Степанов с интересом посмотрел на эксперта.
– Категорически утверждать не буду. Может быть, убийца связал у женщины руки проволокой, но больше похоже на следы от «браслетов».
– И как ты объяснишь появление таких ссадин и кровоизлияний от обычных наручников?
– Если предположить, что руки у жертвы были скованы за спиной, а ублюдок ее насиловал и резал ножом…
– Допустим, – хмуро кивнул Степанов.
– Рот у женщины заклеен широким скотчем.
– Это мы знаем. Что еще?
– По анализу спермы у преступника вторая группа крови А (II). По статистике лиц с такой группой 37 процентов.
– Круг подозреваемых сузился – Степанов грустно улыбнулся. – Можно даже сказать, значительно сузился.
– В крови у жертвы – нормальный уровень алкоголя. Женщина была совершенно трезвой.
– Может, ты, Михаил Сергеевич, что-нибудь более существенное подкинешь?
– Есть кое-что.
– Не томи, ты не похож на Шехерезаду.
– В протоколе у меня это отмечено, а на словах я бы посоветовал вам зафиксировать внимание на ударе ножом, который убийца нанес жертве в сердце. Кстати, это был его последний удар или один из последних. Необычный удар.
– Чем необычный?
– Одно входное отверстие на груди, а раны в сердце – две.
– При одном входном отверстии две раны на глубине?
– Ты правильно понял.
– И что из этого следует?
– Из этого следует, Дмитрий Владимирович, что преступник воткнул нож в сердце один раз, потом подтянул клинок назад, но совсем не вынул, а затем снова вонзил его в сердце, только уже под другим углом.
– Зачем? – спросил Степанов.
– По-видимому, чтобы наверняка… – просто ответил судебно-медицинский эксперт.
– Объяснение слабоватое.
– Почему?
– Убийца мог полностью вынуть нож и снова сверху ударить.