Гнилое яблочко
Шрифт:
— Погоди-ка. — Парень, который сидит рядом с Анникой за столом, касается ее руки. — Это он?
— Симус Хинкль? — спрашивает девушка по другую руку от него.
— Тот самый Симус Хинкль? — повторяет парень, как будто я могу быть собственным клоном.
Все взрослые за столом мигом прекращают есть и разговаривать. Они обмениваются понимающими взглядами. Кто-то улыбается. Остальные, кажется, изучают меня — может, пытаются отыскать в моей преступной натуре проблески человечности.
Я опускаю глаза; мое лицо пышет жаром сильнее,
— Слушайте все, — объявляет Анника. — Я рада представить вам того самого Симуса Хинкля. Нашего нового студента, подающего очень большие надежды.
Я резко вскидываю голову.
— Симус, познакомься со своими учителями. Это Гарольд, Ферн, Уайетт, Самара, Дэвин, Лиззи и мистер Громер.
Мистер Громер — единственный, кого она не назвала по имени. Он также единственный, кто заинтересован ужином больше, чем моей персоной. Он бегло смеривает меня взглядом и возвращается к своему чизбургеру.
— Приятно познакомиться, — говорю я. Я не знаю, что происходит, но уверен, что мама хотела бы, чтобы я оставался вежливым до самого конца.
— Нам тоже, — отвечает Уайетт. — Честное слово.
— Не обращай внимания, они слегка взволнованы, — говорит Анника.
— Слегка? — удивляется Ферн.
— Это уникальный случай, — объясняет Анника. — Обычно мы перестаем принимать заявления за шесть месяцев до начала учебного года и выносим окончательное решение о зачислении через три месяца. Без исключений. Но сейчас прошел уже месяц с начала занятий… и тут мы решили принять тебя.
— Хотя у нас и так полно учеников, — замечает Дэвин.
— Яблоку негде упасть, — поддакивает Лиззи.
Они ухмыляются. Я стискиваю кулаки, чтобы удержаться и не закрыть лицо руками. Откуда-то из глубины к горлу подкатывает одно-единственное слово. Когда оно добирается до моего рта, я крепко сжимаю губы — словно мой последний ужин перед настоящим последним ужином грозится вырваться наружу.
Я смотрю Аннике в глаза. Они мерцают в свете свечей.
— Почему? — выдавливаю я.
— Потому что у нас наконец появилась веская причина сделать исключение. — Она склоняется ко мне и понижает голос, так что ее слышу только я: — Ты, Симус Хинкль… самый первый убийца в Академии Килтер.
На секунду все вокруг застилает белая пелена. В зале воцаряется молчание. Я думаю, что уже умер — от какого-нибудь быстродействующего яда, который мне только что вколола Анника, или от такого сильного сердечного приступа, что он убил меня, прежде чем я успел это почувствовать, — но мир постепенно снова приобретает краски. Разговоры возобновляются.
Это была просто реакция моего тела на то ужасное слово.
— Завтрак? — шепчу я.
Анника задирает голову. Приставляет
— Прости, что?
Я сглатываю. Делаю еще одну попытку:
— Завтра будет завтрак? У меня?
Анника смеется. Учителя смеются. Не смеюсь только я — и мистер Громер.
— Конечно, будет, — говорит она. — Завтрак, обед, ужин. Десерт. И ночью будет что пожевать. Завтра у тебя будет все, что захочешь, и послезавтра, и в любой другой день.
Я должен почувствовать облегчение. Судя по всему, в ближайшее время я не умру. Но меня все равно трясет — из-за жуткого слова на букву «у» и из-за того, что учителям, кажется, на него наплевать.
Анника тянется ко мне и сжимает мою руку:
— У тебя был трудный день. Поужинай и иди отдохни. Завтра ты во всем разберешься.
— Хорошо, — говорю я, разворачиваясь. — Ладно.
— О, и еще, Симус!
Я поворачиваюсь обратно. Учителя переговариваются друг с другом, и Анника жестом приглашает меня подойти поближе. Она протягивает мне что-то, что напоминает увесистый мобильный телефон. На маленьком экране мелькают строчки. Она прокручивает их слишком быстро, и я не успеваю ничего прочесть, но вижу, что текста очень много.
— Ты когда-нибудь вел дневник? — тихо спрашивает она.
— Что? Нет.
Все знают, что дневники — это для девчонок.
— Это удобно. Если тебе вдруг станет грустно или тревожно и не с кем будет поговорить, он поможет тебе описать твои чувства и разобраться в них. Мне, по крайней мере, всегда помогает.
Мне в голову сразу же приходят два вопроса. Первый: что может заставить Аннику, которая способна при желании перевоплотиться в бравого сержанта, грустить или тревожиться? И второй: зачем она мне обо всем этом говорит? Прежде чем я успеваю решить, стоит ли задать хоть один из этих вопросов, Анника берется за вилку.
— Приятного аппетита! — улыбается она.
Я все еще в недоумении, но разговор окончен. Поэтому я разворачиваюсь и начинаю пробираться сквозь битком набитый Кафетерий. Когда я дохожу до окошек с едой, голосов учителей уже не слышно.
— Привет-привет, — говорит парень за стеклом, когда я подхожу к стойке. На нем ярко-красная футболка с надписью «Кафетерий Килтер» и бейсболка. На серебристой бирке большими буквами выгравировано имя — Хью. — Клевый прикид.
— Спасибо, — благодарю я.
— Имя у тебя есть?
Я отвечаю не сразу.
— Симус Хинкль.
Если до Хью и долетали новости о новом перспективном студенте Академии Килтер, то он не подает вида. Все с тем же выражением лица он несколько раз нажимает на тонкий сенсорный экран.
— Рыбные палочки. Хрустящие. С майонезом и медово-горчичным соусом. Так?
Я открываю рот, чтобы согласиться, и вдруг стойка опрокидывается и исчезает. Передо мной появляется блестящий серебряный поднос. Его круглая крышка так сияет, что в отражении я могу увидеть капли пота на собственной шее.