Гном
Шрифт:
Во всю дорогу об хранили глубокое молчаніе, но когда пришли довюй и поставили свои кувшины у порога, Марта спросила Магдалену:
— Ты вришь въ чудеса Монкайской горы и въ злыхъ духовъ, обитающихъ въ источник?
— Я врю всему ршительно, откровенно призналасьМагдалена. — А ты разв соынваешься?..
— О, нтъ! поспшно сказала Марта:- я также врю всему… Всему, чему мн хочется врить…
II.
Марта и Магдалена были сестры. Осиротвши съ ранняго дтства, он вели самую несчастную жизнь у одной дальней родственницы своей матери, которая взяла ихъ изъ милости и постоянно давала имъ чувствовать самымъ унизительнымъ образомъ всю тяжесть своего благодянія. Казалось, все способствовало къ тому, чтобы закрпить дружескую связь между двумя сестрами, соединенными
А между тмъ, между Мартой и Магдаленой существовала вражда и антипатія, которая становилась понятной только при изученіи ихъ характеровъ, столь-же противоположныхъ, какъ и вншность той и другой двушки.
Марта была высокомрна, необузданна въ своихъ наклонностяхъ, и выражала свои чувства рзко и грубо. Она не умла ни смяться, ни плакать, и потому никогда не смялась и не плакала. Магдалена, напротивъ того, была смирна и кротка, съ любящимъ, добрымъ сердцемъ, и не разъ видали, какъ она смется и плачетъ вмст, точно маленькій ребенокъ.
У Марты глаза были черные, какъ ночь, и часто они метали искры изъ-подъ темныхъ рсницъ, сверкая точно раскаленные угли. Голубыя очи Магдалены свтились кроткимъ свтомъ въ сіяніи золотыхъ рсницъ; и вся остальная вншность обихъ сестеръ соотвтствовала различному цвту и выраженію ихъ глазъ. Худощавая, блдная, стройная, съ рзкими, строгими движеніями и черными, волнистыми волосамы, которые безпорядочно вились надо лбомъ и спадали роскошной мантіей на ея плечи, Марта составляла странный, поразительный контрастъ съ маленькой, бло-розовой Магдаленой, съ ея дтскимъ личикомъ и младенческой округлостью формъ, съ ея длннными золотистыми косами, которыя обвивали ея головку, точно сіяющій внецъ чело блокураго ангела. Несмотря на то непонятное, непреодолимое отвращеніе, которое сестры питали другъ къ другу, до сихъ поръ он жили совершенно мирно: имъ нечего было длить между собой, не въ чемъ завидовать другъ другу. Об одинаково несчастныя и заброшенныя, он только разно переносили свою горькую долю: Марта замкнулась въ самой себ и страдала, сохраняя высокомрное, недоброе молчаніе, а Магдалена, не находя никакого сочувствія въ сердц своей сестры, плакала втихомолку одна одинешенька, когда не могла удержаться отъ слезъ.
Между ними не было ничего общаго; никогда не повряли он другъ другу ни горя, ни радостей, а между тмъ каждая изъ нихъ, съ чутьемъ, свойственнымъ влюбленной и ревнивой женщин; угадала безъ словъ и объясненій сокровенную тайну, которую каждая хотла бы скрыть на дн своей души: Марта и Магдалена полюбили об одного и того же человка.
Одна любила страстно и необузданно, со всмъ пыломъ своей неукротимой натуры; другая привязалась къ любимому человку съ той непосредственной, наивной нжностью, которая просыпается въ ранней юности и такъ стремится найти себ примненіе, что двушка привязывается къ первому встрчному. Об скрывали свою любовь, потому что об боялись, что человкъ, внушившій ее, можетъ насмяться надъ ихъ чувствомъ, и объяснить его безумнымъ честолюбіемъ бдныхъ, темныхъ двушекъ. И об, несмотря на ту пропасть, которая отдляла ихъ отъ любимаго человка, втайн надялись обладать имъ.
Недалеко отъ села, на высокомъ холм, возвышавшемся надъ всей окрестностью, стоялъ древній замокъ, покинутый своими владльцами. Старухи разсказывали по вечерамъ удивительныя вещи про основателей этого замка. Разсказывали он, какъ когда-то въ давно прошедшія времена, воюя со своими недругами, нкій Аррагонскій король, истощившій свои средства и оставленный всми своими союзниками, чуть было не лишился трона, если бы къ нему не явилась маленькая пастушка, уроженка здшнихъ мстъ. Она научила его, какъ пройти подземными ходами подъ Монкайской горой и принесла ему драгоцнный кладъ, состоявшій изъ жемчуга, драгоцнныхъ камней и золотыхъ и серебряныхъ слитковъ, съ помощью которыхъ король заплатилъ своимъ дружинамъ и набралъ множество новыхъ могущественныхъ войскъ. Онъ спустился съ ними въ подземелье, цлую ночь велъ ихъ подземными ходами, и рано утромъ вышелъ на свтъ Божій, напалъ врасплохъ на своихъ
— Я прошу только одного, — чтобы вы отпустили меня домой, гд я буду какъ прежде любить и стеречь мое стадо! — отвчала маленькая пастушиа.
— Береги лучше границы моего государства, сказалъ король, и отдалъ ей вс свои пограничныя владнія. Онъ веллъ построить для нея укрпленный замокъ близь Кастильской границы, и въ этомъ замк поселилась пастушка, которую король выдалъ замужъ за одного изъ своихъ любимцевъ, благороднаго, прекраснаго и доблестнаго рыцаря, властелина многочисленныхъ и богатыхъ земель и замковъ.
Удивительный разсказъ стараго ддушки про Монкайскихъ гномовъ, вселившихся въ ручей, снова пробудилъ безумныя мечты влюбленныхъ сестеръ, дополняя чудную исторію клада, найденнаго пастушкой въ сказк; клада, который не разъ смущалъ ихъ обихъ въ мучительныя, безсонныя ночи, мелькая въ ихъ воображеніи, точно слабый лучъ надежды.
На другой вечеръ вс двушки разговаривали у себя дома про чудеса, разсказанныя старичкомъ. Только Марта и Магдалена хранили молчаніе, и ни въ этотъ вечеръ, ни во весь слдующій день, не ророншій ни одного слова на эту тему, сдлавшуюся предметомъ оживленныхъ. разговоровъ всхъ деревенскихъ кумушекъ.
Когда пришло время идти за водой, Магдалена взяла кувшинъ и сказала сестр:
— Пойдемъ что-ли къ ручью? — Марта ничего не отвчала, и Магдалена спросила во второй разъ:- Что же, пойдемъ за водой? Вдь если мы не поспшимъ, солнце зайдетъ прежде, чмъ мы успемъ вернуться.
— Я сегодня не пойду! воскликнула Марта рзко и нетерпливо.
— Ну, такъ и я не пойду, проговорила Магдалена, помолчавъ, и пристально посмотрла сестр прямо въ глаза, точно желая прочитать въ ея взгляд причину такого ршенія.
III
Деревенскія двушки вернулись съ ручъя часъ тому назадъ. Послдній отблескъ заката погасъ на горизонт, и ночь становилась все темне и темне, когда Марта и Магдалена, прячась одна отъ другой, вышли изъ деревни, и двумя разными дорогами направились къ таинственному ручью. Ручей протекалъ между мшистыми камнями, въ глубокой лощин, заросшей большими тополями. Когда замолкли вс дневные звуки и затихли мало-по-малу псни пахарей, возвращавшихся съ поля, бубенчики стада, крики пастуховъ и лай собакъ, и колоколъ на церковной башн прозвонилъ въ послдній разъ, цризывая къ молитв,- воцарилось величавое безмолвіе ночи, безмолвіе, исполненное странныхъ и неуловимыхъ звуковъ.
Сестры тихо прокрались между деревьями и вышли къ ручью незамтно другъ для друга, скрытыя темнымъ покровомъ ночи. Марта не знала, что такое страхъ, и шла твердой ршительной поступью. Магдалена вздрагивала отъ малйшаго шума, даже отъ звука своихъ собственныхъ шаговъ по земл, усянной сухими листьями. Когда сестры подошли къ ручью, ночной втеръ началъ шевелить вершины высокихъ тополей, и казалось, что на шопотъ втра въ густой листв, отвчаетъ однообразный лепетъ водяныхъ струй.
Марта и Магдалена начали прислушиваться къ этимъ звукамъ, что раздавались у нихъ подъ ногами, точно смутный говоръ, и носились надъ ихъ головами, какъ тихія жалобы, то возростая, то затихая въ лсной чащ. И пока проходили часы за часами, шопотъ втра и ропотъ воды приводили ихъ все больше и больше въ какое-то странное, восторженное состояніе, и об он, точно въ бреду, чувствовали, какъ кружится у нихъ голова, какъ туманится зрніе и звонъ раздается въ ушахъ, точно он перерождаются въ какія-то чуждыя, невдомыя существа. И мало по малу, какъ слышатся во сн непонятные, далекіе отголоски, такъ стали имъ слышаться среди этихъ дивныхъ звуковъ другіе, смутные, неясные звуки, — сначала раздался точно лепетъ младенца, призывающаго мать неумлымъ дтскимъ языкомъ: потомъ зазвучали безсвязныя слова, полились цлыя смутныя, тихія рчи, и наконецъ… заговорилъ ночной втеръ, блуждая межь деревьями, и заговорилъ быстротечный ручей, пробгая по камешкамъ… И шептали они: