Гобболино — ведьмин кот
Шрифт:
— Да, да, — ответили они.
— И, конечно, вы очень благодарны им за все, что они для вас сделали?
— О да, — отвечали братья.
— И я полагаю, вы тоже готовы сделать для них все, что будет им приятно и сможет их порадовать?
— Да! Да! Конечно!
— Тогда оставайтесь с ними и будьте им добрыми, любящими и послушными детьми. А обо мне не беспокойтесь. В один прекрасный день я навещу вас и увижу, какими вы стали большими и умными мальчиками. Но сейчас я иду искать дом, где найдется место у огня и блюдце
— И тебе счастливо, наш добрый, наш славный, наш верный Гобболино! — И братья так затискали и зацеловали котенка, что он едва не задохнулся у них в объятиях. Поэтому Гобболино испытал даже некоторое облегчение, когда выскочил у них из рук и выбежал через черный ход.
Карман у лорд-мэра всегда был полон леденцов, они помогли этому доброму человеку быстро утешить своих приемных детей, и когда Гобболино выходил из ворот заднего двора, у него за спиной уже раздавался их веселый смех.
В следующий раз мне точно должно повезти, сказал себе Гобболино.
Глава 9. Гобболино на выставке
К вечеру Гобболино пришел в город. Освещенные окна подмигивали ему, как желтые приветливые глаза: «Заходи на огонек! Заходи!»
В сотнях мирных и счастливых домов пели на каминных полках кипящие чайники; толстые и спокойные коты и кошки, и знать не знающие о том, как им повезло, спали, уютно свернувшись под креслами, или недовольно мяукали и мурлыкали, сердясь на то, что дети прибежали из школы и, как всегда, подняли ужасный шум. Поленья в очагах трещали, как деревья на морозе, и сонные канарейки, чьи клетки только что накрыли платками, уже готовились спрятать голову под крыло и выводили последние трели перед сном.
Наступило время вечернего чая — время, когда каждый кот царит в своем доме и когда одиночество царит в том доме, где нет кота. Но еще горше одиночество того кота, у которого нет дома, и Гобболино шел куда глаза глядят, с тоской вспоминая о громкой болтовне маленьких братьев, об агуканье младенца, о гомоне приютских детей, об уютной кухне на ферме и даже о мрачной пещере, где он родился. Он был ничьим, а значит, и ему не принадлежало ничье сердце.
С этой мыслью он вскочил на подоконник и заглянул сквозь кружевную занавеску в какую-то комнату.
И увидел очень странную картину.
Посреди комнаты стоял, как обычно, обеденный стол и стулья вокруг него, а на каминной полке пел и посвистывал чайник. Еще Гобболино увидел кастрюли и голубой с белым чайный сервиз и старые часы без одной стрелки, но странность комнаты заключалась в том, что вдоль всех стен виднелось множество больших клеток и в каждой клетке на синей бархатной подушке сидела кошка.
Маленький старичок, стоя у стола, резал для кошек конину и раскладывал ее по двенадцати голубым фарфоровым блюдечкам.
Вид у кошек был очень счастливый и довольный.
Они мурлыкали, умильно глядя на старичка, а Гобболино через стекло их слушал.
Вид у них довольный и ухоженный, подумал Гобболино, но, когда есть столько кошек и котов, еще один вряд ли кому-нибудь понадобится.
Он легко спрыгнул с подоконника, но старичок, как видно, успел его заметить, потому что через минуту дверь на улицу распахнулась и дребезжащий голос окликнул:
— Кис-кис-кис! Кис красивый! Кис хороший! Иди сюда!
О Господи, сказал себе Гобболино, он и вправду меня зовет.
Старик стоял в дверях, подманивая котенка куском конины. Он взял Гобболино на руки и внес в ту комнату, где было множество клеток.
— Ты мой хороший! — сказал старик, опуская котенка на стол. — Ну какой же ты красивый! И какие у тебя прекрасные голубые глаза!
Старик стал ощупывать Гобболино своими костлявыми пальцами, рука у него была тяжелая, и котенку, по правде говоря, все это не очень понравилось. Новый хозяин потрогал ему лапы, проверил зубы, сосчитал волоски в усах и обмерил хвост.
— Надо же, какой ты красивый кот, — не уставал повторять маленький старичок.
Другие кошки, сидя на своих бархатных подушках, слушали все это, косились на Гобболино и шипели от зависти. Они уже успели доесть свою конину и дочиста вылизать голубые фарфоровые блюдечки.
Старичок долго мял и щупал Гобболино, а потом посадил его в пустую клетку, где тоже было блюдечко с кониной и бархатная подушка.
Котенок предпочел бы сидеть у камина, но он был благодарен старичку за то, что тот его приютил, поэтому охотно съел свою порцию и ничего не сказал.
Приятно знать, что на свете есть такие добрые люди, подумал Гобболино, усевшись на бархатную подушку. Без него мне пришлось бы провести всю ночь на ногах, а может быть, и умереть с голоду.
— Я уверен, что мне здесь будет очень хорошо, — обратился он к соседке, величественной даме персидских кровей. — Но почему мы все сидим в клетках?
— Как же вы этого не знаете? — с презрением в голосе ответила персидская кошка. — Вы теперь стали выставочным котом.
Утром старик долго расчесывал всех кошек по очереди щеткой и гребнем, пока шубка у каждой не начала блестеть и сиять.
Старика несколько удивило то, что от шерсти у Гобболино отлетают разноцветные искры, но это не помешало новому хозяину по-прежнему без устали расхваливать котенка и восхищаться его красотой.
— Какой мех! Какой хвост! Какой окрас! И какие дивные голубые глаза! — восклицал старик.
А другие кошки негромко шипели у себя в клетках, потому что им ничуть не нравилось все это слушать.
— Ха! Они ревнуют, — сказал старик и завязал у Гобболино на шее красный бант, чтобы котенок выглядел еще лучше.