Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3
Шрифт:
Фёдор Зотов, так звали убийцу, вдобавок ко всему, привлёк к соучастию жену Антонину, с её помощью оттащил труп подальше от дома и забросил за сараи, в надежде, что пострадавшего не сразу хватятся, в целом надеясь на авось, который не сработал.
Однако Антонину вместе с ним отвезли в посёлок и стали готовить к суду, как соучастницу убийства или за недонесение. Их дети, Анна восьми и Анатолий трёх лет остались одни в нетопленой избе, с минимальным запасом провизии и неухоженной скотиной. Никто в деревне не пожелал присматривать за детьми преступной пары, сестра Фёдора, овдовевшая невеста – менее всех остальных. Её можно было понять, после войны парни в деревне были наперечёт, брат лишил
Дети Фёдора и Антонины бедовали одни, основная доля страданий досталась восьмилетней Нюре, ей пришлось срочно освоить суровый курс выживания в послевоенной деревне и присматривать за маленьким братом. Каким-что чудом детишки продержались месяц, но за это время Фёдор Зотов осознал, что наделал и к чему привёл собственную семью. За осознанием пришло, увы, не раскаяние, но практическое соображение, которое спасло семью, хотя отяготило участь убийцы. Фёдор Зотов сделал заявление, что он заставил жену помогать и хранить молчание не только супружеским авторитетом, что отнюдь не смягчало её ответственности, а применил угрозу физической расправы, то есть пообещал, что убьёт в случае неповиновения. Вполне возможно, что такой юридический ход был подсказан кем-то из доброжелателей, но это не важно.
Главное, что при таком раскладе Антонина перестала быть соучастницей и сделалась потерпевшей, вследствие чего её долго или коротко, но отпустили домой к оголодавшим, настрадавшимся детям. Восьмилетняя Нюра, ухитрившаяся спасти себя и брата, пострадала больше всех, не считая тяжкой моральной травмы, она получила физическое увечье. От беспрестанных горьких слёз в течение месяца на глазу у девочки образовалось бельмо, впоследствии оно разрослось и закрыло глаз почти целиком. Мать Антонина не сразу заметила, потом ей было не до того, далее все смирились с тем, что Нюра окривела.
Глава семьи, преступный Фёдор Зотов тем временем получил изрядный срок, отправился в Воркуту на исправление и там сгинул без следа. Убийца без особой причины, принесший много горя своим близким, он, тем не менее, совершил подвиг самоотречения, принёс себя в жертву ради спасения семьи, в чём преуспел. Такова народная почва, на которой разрослись дальнейшие последствия. Не только для семьи Зотовых, но для многих других, о которых речь пойдёт дальше.
По прошествии 17-ти или 18-ти лет со времени первоначальной трагедии семья Зотовых пребывала в Тюрюках в таком составе. Состарившаяся мать Антонина занимала место номинальной главы семьи, кривая, но здоровая Нюра была реальным мотором семейного механизма, исполняла тяжёлые домашние работы, одновременно трудясь в совхозе. Сын Анатолий отбыл воинскую повинность и явился домой в компании жены-горожанки, много старше себя.
Молодая пара закономерно стала источником проблем и конфликтов в матриархальном семействе. Анатолий вернулся на тракторную станцию, однако новоявленная супруга не пожелала работать в совхозе, мотивируя отказ тем, что её хрупкая конституция не предусматривает подобных нагрузок, равно как таскания воды на коромысле и ухода за домашним скотом. Вместо того Раиса (так звали молодую) подрядилась на частные швейные работы, поскольку у себя в городке работала в ателье, потом заняла место приболевшей или проворовавшейся продавщицы в крошечной сельской лавке, работающей пару раз на неделе.
Понятно, что в семье Зотовых зрел и наливался классовый конфликт. Мать и сестра Анатолия истово ненавидели «барыню», но держали чувства в рамках приличия, поскольку видели, что сын (брат) любит жену и гордится ею. Следует заметить, что невестка вдобавок к прочим недостаткам была изрядно хороша собой, однако не в сельском вкусе, также имела привычку одеваться по иным правилам,
Семейный конфликт назрел и прорвался со страшной силой, когда сестра Раисы приехала погостить на летние каникулы. Девушке исполнилось 17 лет, она училась в техникуме и сельскую жизнь представляла туманно.
Приехав в отдалённые Тюрюки, девица Фаина пожелала дать урок современной цивилизации, в рамках чего одевалась с городским шиком и кружила головы поклонникам (в количестве трех). А именно назначала свидания по очереди, не выделяя ни одного из кавалеров и не позволяя им никаких вольностей. Следует заметить, что гвоздём гардероба Фаины был бархатный костюмчик в обтяжку, причем яростно-алого цвета. Девушка Фаина не знала, а сестра не подсказала, что в сельской культуре алый цвет одежд обозначает доступность, а также известный неуважаемый статус.
Результат столкновения культур не замедлил сказаться. Озадаченные, затем разочарованные поклонники решили проучить девушку, чтобы не задавалась, как это водится в традиционных обществах. Летним вечером, когда стайка молодёжи возвращалась из клуба в соседней деревне, парни шуганули местных девиц, велели бежать домой и не оглядываться, окружили Фаину и высказали недовольство в достаточно грубых формах. Вдобавок к словесным поношениям, крутые сельские мачо наплевали девушке в лицо и попытались выяснить, насколько крепко держится вызывающее одеяние.
Ничего уголовно наказуемого охальники в уме не держали и не совершили, напротив – с их точки зрения парни осрамили дерзкую кокетку и проучили ее. Вполне возможно, что местные девицы находились в курсе задуманного и ничего особо предосудительного в том не находили. В результате Фаина прибежала домой в слезах, с оторванным рукавом и в юбке, лопнувшей по шву. Как поётся в старинной песне: «Юбку новую порвали и подбили правый глаз, не ругай меня мамаша, это было в первый раз!» Увы, вместо сельской мамаши Фаину встретила старшая сестра, которой подобное обращение с девушками было в диковинку.
Поэтому, отнюдь не ругая Фаину, невестка Раиса обрушилась с негодованием на основы сельской культуры, чем изрядно задела чувства свекрови и золовки. «Звери», «дикари» и прочие эпитеты не пришлись по вкусу, разразился громкий скандал, в результате чего золовка затаила оскорблённые чувства и без особых раздумий исполнила жестокую месть. Хотя сама Нюра думала, что отстаивает честь родного сообщества и преподносит урок зарвавшимся горожанам.
На следующее утро Нюра не поленилась, обошла деревню и с ужасом поведала, что девушка Фаина накануне ночью подверглась групповому изнасилованию, однако вполне поделом, нечего было вертеть красной юбкой и вводить парней в соблазн. Незаинтересованные сельчане приняли скандальную новость с любопытством, однако причастные к случаю довольны отнюдь не были. Ни невестка Нюры, ни родители парней особо радоваться не могли, потому что такой поворот событий грозил всем административными неприятностями, если бы возбудилось дело. Следует заметить, что в те отдалённые времена бытовала практика отправления мужской молодёжи на небольшую отсидку взамен службы в армии, поскольку из лагеря парни возвращались в родные колхозы, а из армии – не очень-то, потому что, отслужив, получали гражданский паспорт и с ним свободу передвижения. Таким образом достигался минимум мужской рабочей силы в деревне. Поэтому родственники хулиганов очень не хотели, чтобы дело дошло до властей и послужило предлогом. В результате чего было предпринято сугубо локальное разбирательство с последующим применением розги по принципу меньшего из зол. Объяснения, кто что сделал или не сделал, тем не менее, никому удовольствия не доставили, хотя слегка утихомирили страсти.