Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3
Шрифт:
Далее мы с Валентином муторно ехали со множеством пересадок, в пути обменивались незначительными соображениями, затем ходили по подземным переходам вдоль и поперёк совершенно чуждого проспекта, далее ждали троллейбуса в длинной клубящейся очереди и, не дождавшись, усаживались в микроавтобус сходного маршрута.
По дороге я наконец поняла, чем жизнь в мегаполисе так разительно отличается от иных видов людского существования. Здесь на передвижение с места на место (на любом виде транспорта, включая свой или чужой автомобиль) тратится столько физических сил
Когда мы наконец достигли точки Б, то есть вышли из маршрутки, прошлись вдоль индустриальных задов, далее сквозь чахлые кусты и заграждения, затем нежданно оказались возле приличной застройки, я уже не чаяла заняться дедукцией с наблюдениями, а всего лишь постыдно радовалась, что дальше ни ехать, ни идти не приходится. Ноги на каблуках начали активно протестовать на выходе из метрополитена, по ходу дальнейшего пути докладывали, что очень скоро выйдут из строя, а я могу двигаться любым способом без их участия. Хоть паланкин нанять, им без особой разницы.
Повинуясь велению изнемогшей плоти, я прошлась за Валькой вдоль образовавшейся улицы до солидного каменного забора, затем без спроса свернула в ворота с какой-то таблицей, поскольку узрела в глубине ветхие скамьи под убогими косыми крылечками. Зданий за забором оказалось несколько, все ветхие и ободранные, каждое об одном низком этаже. Друг Валя, понятное дело, шёл, не оглядываясь, и отчасти потерял спутницу по дороге, отчего вышло лёгкое недоразумение. Валентину пришлось спохватиться, вернуться и поискать потерю, что вызвало у него приступ сдержанного недовольства, пришедшего после удивления.
– И что это должно обозначать? – вопросил он, с брезгливостью занимая место на скамье. – Поясни для тупых, будь так очаровательно любезна!
– Вот ты, Валя обут в мокасины, идёшь, как на колёсах катишься, – не без удовольствия объяснилась я. – На мне, смотри внимательней, туфли на среднем каблуке, так уж вышло. Передвигаться с твоей скоростью я не в состоянии, о чём неоднократно напоминала, но тщетно. Осталось наглядно демонстрировать. Моим ногам необходим отдых. Обычно понятие прививается с двух-трёх попыток, твоя Марина не пробовала?
– Очень жаль, но нет, – отказался за супругу Валентин. – Я бы оставил её отдыхать на скамейке навсегда, и дело с концом.
– Верится, однако, с трудом, – развеселилась я. – Видали мы таких грозных мужей. То-то ты скоренько вернулся, не пройдя ста метров.
– Кстати, прелестная голубка, ты очень удачно уселась передохнуть, – срочно сменил тему Валентин. – Как раз с другой стороны забора, под ним машина покойницы стояла вместе с телом. Дворцовые постройки вокруг тебя – не что иное, как туберкулёзный диспансер, иначе рассадник бомжей. На этих скамеечках они имеют привычку пастись и сорить бациллами.
Последующие четверть часа потратились на срочные меры по активному предупреждению заразы. Я их изобрела и настояла, находясь в постыдной панике, практически потеряв лицо, ругаясь и шипя, как последняя
Выбор персонажа друг Валя предоставил на моё усмотрение, изливая водку в свою очередь, как неопознанный персонаж на фонтане в стиле модерн. Со стороны, надо думать, зрелище выглядело не просто богатым, а роскошным до противности. И запах дешёвой спиртовой эссенции стоял вокруг нас плотно, как занавес к представлению. Немногое время спустя я вытерла пострадавшие руки всем, что нашлось в сумке, потом выбросила протирочный материал, он благоухал, как приёмная вытрезвителя, по выражению друга Вали. Последняя порция дезинфекционной жидкости пришлась на полу джинсового пиджака, и Валентин не преминул мерзко прокомментировать, что супруг Миша будет приятно удивлен, обнаружив дуновение чего-то родного и близкого.
Что там говорить, знакомство с роковым местом у проезда Соломенной сторожки состоялось по высочайшему классу, к немалому наслаждению редких праздных прохожих.
Глава третья
1. У Соломенной сторожки
(рассказывает Е. Малышева)
После описанной процедуры мы двинулись к месту происшествия, пребывая в плотном облаке отечественного аромата, что придавало спутнику добавочные силы, а мне лишнюю порцию раздражения.
– Никогда не знал, что ты такая курица, – веселился Валентин, зазывая меня под высокую арку, отчего глумление становилось особо гулким и весомым. – Стоило попасть в мелкую передрягу, право слово, чтобы полюбоваться твоими выходками в панике!
– Тебе дороже станет! – огрызалась я, сообщая заветные мысли. – Мне твой труп в машине стал до фонаря, я соображаю, набралась ли достаточно палочек Коха, чтобы заразиться и инфицировать мелкого! Потом думаю о химчистке, куда понесу бегом всё, включая сумку и туфли.
– Однако, милочка, если ты такая трепетная мать, то прими дозу дезинфекции внутрь, – посоветовал Валька, выводя нас из-под арки.
– А куда ты раньше смотрел? – взволновалась я. – Когда я мылась в спирту? Отчего не напомнил? Эти палочки приставучие по самое некуда, а новые формы болезни…
– Ты, прелесть моя, выбрала не тот диспансер, – наконец не выдержал Валентин. – Вам, матушка Катя Дмитриевна, срочно надобен психоневрологический! Но мы пойдём туда сдаваться дружной парой, я обещаю! Только сначала, голубка, глянь на место, вот тут стояла машина с роковой начинкой. Есть небольшая возможность, что грустные мысли о Ларе изгонят догадки о палочках Коха!