Гоблин Поневоле (или Изменчивый Мир)

Давыдов Григорий Андреевич

Я бегло оценил его: шаман из окружения Равр-рагх-Хила, один из тех, кто ещё перед дуэлью высказывал своё фи по отношению к моей персоне. Да уж, вот точно - этим как об стенку горох... Но позволять так разговаривать со своим вождём, в присутствии остальных гоблинов, не позволю.

– Живо пошли и приступили к своим делам, - процедил я сквозь зубы, невольно создавая перед собой начавший уплотняться духовный сгусток.
– Или мне придумать для тебя другое занятие?

На странность, сработало. Я-то думал, вредный гобливнюк ещё некоторое время покочевряжится,

прежде чем отступить, ан нет - цыкнул, прошептал какое-то ругательство, да отправился с остальными восвояси. Я тяжело вздохнул: не люблю угроз, но, чёрт возьми, как тут по-другому? Покажешь слабину - загрызут и сожрут, не подавятся. Такая уж доля вождя - без показушности, без обнажения клыков - никак. И ничего тут не сделаешь, по крайней мере пока. Пока всё так устроено, что волей-неволей приходится влезать в первобытные, мерзкие и низменные рамки. Так не за это ли я борюсь? Изменить подобное? Так зачем же сам во всё это лезу? На кой мне тогда власть сдалась, если здесь без подобного никак? Да потому что иначе всего этого и не изменить. Вот такой вот дурацкий парадокс.

Наконец я подошёл к скопившейся толпе стражников и те, завидев меня, стоит отдать им должное, сразу же расступились в стороны, давая пройти. Ну, хоть этим в головы ничего вбивать не приходится.

На земле лежал, мирно поскуливая, Ул. А на его спине распласталось бледно-синее тело гоблина, рука которого сжимала мёртвой хваткой какой-то скомканный свиток. Одежда гоблина была не здешняя - это можно было легко понять по отличительным рунам, намалёванным на куртке, сапогах и даже шкуре, свисавшей с гонца плащом.

Из толпы заинтересованно рассматривающих эту картину воинов вынырнул глава стражи и, рявкнув на тут же разбежавшихся в стороны стражников, подошёл ко мне:

– Анд-Рей, перво-наперво...

– Ты прощён, - перебил я его, похлопав по плечу.
– Кил-аль-Хак всё мне... объяснил. И я принял его объяснения.

При этих словах старик благодарно посмотрел на копошащегося за моей спиной шамана. Вот и ладушки - вот и разобрались.

– Дин-вар-Брун.
– Ударил себя кулаком в грудь глава стражи.

– Чего?

– Моё имя, - пояснил старик.
– Я так и не сказал его тебе. Дин-вар-Брун. Так меня зовут.

На это я лишь бесстрастно кивнул, но внутри ликовал: глава стражи делится со мной своим именем - да по местным меркам это почти то же самое как рассказать наиболее сокровенное из своей жизни! Теперь можно было не сомневаться: мощь клинка, топора, булавы и всего того что есть у стражников, под моим началом. То, что сейчас произошло, пускай и с натяжкой, можно назвать присягой на верное подданство, а это в данной ситуации большое достижение!

– Этот гонец, - вернулся я к делам насущным.
– Он прибыл в таком состоянии?

– Именно, - кивнул Дин-вар-Брун.

– И что, ни стрелы, торчащей из тела, ни какой-либо страшной раны?
– Уточнил я.
– Вообще ничего? Просто мёртвый - и всё тут?

– Мы полагаем, тут замешаны духи.

– Значит, - вмешался в разговор Кил-аль-Хак.
– Его

убил боевой шаман, а Ула не тронуло? А после убийца ещё и отпустил их?

Я молча кивнул: мой друг умел делать логические выводы, и мои мысли о том, чтобы сделать его главным ближником, только укрепились.

– Зовите друида, - бросил я, продолжая пристально разглядывать труп, и старик с чётким "слушаюсь!" споро кинулся выполнять указание.

Дан-руг-Мин не заставил себя долго ждать. Не выспавшийся и злой, впрочем, как и все мы, он склонился над Улом и, положив ладони тому на лоб, закатил глаза, вступая с животным в телепатический контакт. Он несколько раз потряс головой, словно отгоняя какие-то мысли, возвращался в нормальное состояние и снова переходил в телепатический разговор. Наконец, мне это надоело и, раздражённо топая ногой, я поторопил друида:

– Ну? Чего? Узнал что-нибудь?

– Ничего, - вздохнул Дан-руг-Мин, выныривая из связи с Улом.
– Неразбериха какая-то, и частичные пробелы у него в мыслях...
– он бережно погладил заурчавшую животинку, и та благодарно лизнула его в ладонь.

– Так это значит, - насупился Кил-аль-Хак.
– Всё-таки воздействовали на неё магией?

– Не факт, - мотнул головой друид, изучающе рассматривая глаза животного.
– Вполне может быть, что это просто нервный срыв. Такое бывает, и часто: Ул мог просто испугаться увиденного - а они существа ранимые...

Ну да - я фыркнул - ранимые они. Вон, зубищи какие, да и когти. Такой "ранимый" в порыве чувств тебе глотку скорее перегрызёт, или разрежет надвое - гоблины то ящерицам на один зуб.

– Ладно, - махнул я рукой.
– Ула - в стойла, нам лишнее ездовое животное не помешает, немного над мозгами пошаманим, и будет как новенькая. А у этого, - указал я на труп.
– Свиток возьмите, посмотрим, что он нам донести собирался. И соберём Совет. Хочу видеть на нём вас, Син-аль-Ланг и Равр-Хила.

Глава стражи нагнулся над телом и, пару раз поднатужившись, попытался разжать намертво стиснутые пальцы. Не вышло. Тогда старик, разогнувшись, выхватил меч и, рубанув с плеча, поднял с земли отсечённую от тела кисть. М-да, просто и действенно - по-гоблински.

На наспех собранном Совете царила могильная тишина. В свете ярко разгоревшегося костра, вокруг которого мы и сидели, я, стараясь разобрать слова через капельки высохшей крови, сосредоточенно читал текст письма:

" Взываем к своим друзьям с Юга!

Клан Ловкой Птицы в осаде! Бесчестный клан Бессмертной Тени атаковал нас посреди ночи, несём огромные потери! Продержимся максимум дня три, дальше - либо голод, либо смерть от стрел неприятеля! Отправляем к вам гонца с надеждой на то, что вы откликнитесь!"

– Что думаете?
– вздохнул я, протягивая письмо остальным, для дальнейшего ознакомления.

Прошло ещё несколько минут тишины, пока остальные осмысливали прочитанное. Наконец, Син-аль-Ланг заговорила:

– Полагаю, если поможем, обзаведёмся ещё одним союзником, чего, я так понимаю, ты и добиваешься.