Гоблины дальнего космоса
Шрифт:
Двигатели взревели, перегреваясь и выдавая максимум мощности. Гоблин пошел на сближение. Замысловатые пируэты следовали один за другим, позволяя кораблику разминуться с зенитными ракетами и энергоимпульсами. Скорее всего, 'шершень' все же был бы сбит, но граф почти до самого столкновения не отстреливал себя в спасательной капсуле прочь в открытый космос. Так что про таран на линкоре никто не подумал. Ведь, чем ближе к линкору, тем больше вероятность, что на медлительную капсулу хватит одного выстрела, а так подставляться не было принято даже у 'ли'. Вкупе с отсутствием тяжелых ракет на подвесках 'шершня', это расслабило мохнатых
Лишь почти влетев во рваные внутренности линкора Горбач катапультировался. В игре такой риск считался приемлемым, да и из семи игровых таранов 'смертью' у него закончился только один. Но тут рванул МеЗДЛай, разошелся ослепительно яркими лучами, плазменные брызги закувыркались во все стороны. Огненная капля весом в несколько десятков тон впечатала в себя спасательную капсулу и слилась с ней в единый сгусток пламени...
Но с гибелью второго линкора для 'мохнатцев' еще далеко не все было потеряно: излишнее самомнение с них уже сбили и теперь 'ли' начинали воевать в полную силу. Не выходя из боя, космокорабли 'мохнатцев' перестраивались, создавая преимущество в центре. 'Скользящий сдвиг' ввиду опытного противника обычно лишь встречается с ответным 'скольжением', концентрация сил наталкивается на ответную концентрацию, но у мохнатых пилотов были за плечами сотни лет опыта. И, хотя десятилетия компьютерных игр показали себя в тот день неплохо, мы чуть-чуть не успели.
На острие атаки бывший республиканский крейсер 'Шэньян', а ныне 'Граф Старик' с графом Стариком во главе столкнулся сразу с тремя крейсерами 'ли'. Двое, зашедшие с флангов, раз за разом обрушивали удары на корму, стараясь разбить маневровые двигатели, а может и добраться до МеЗДЛай. Между ними крейсер 'ли' пытался повредить гоблинам расположенные в носовой части башни с концентраторами тяжелых излучателей.
Гоблинский крейсер Доннердорф, так и не переименованный после захвата у Республики, первым поспел на помощь к месту прорыва и сразу же удачными попаданиями заставил попятиться один из приближающихся вражеских кораблей. За ним подтянулся еще один крейсер и еще, но они не успевали остановить прорыв, если бы граф не продержался все отведенное ему время.
Старик не отступил. Его не смутили ни втрое превосходящие силы негуманоидов, ни наличие собственной Валькирии на борту. И, пожалуй, не отступил не из безрассудной храбрости, так свойственной многим гоблинам, а из гипертрофированного чувства ответственности. Он верно понял, что выигранные минуты сложатся в нашу победу.
Очередное точное попадание вызвало детонацию МеЗДЛай раньше, чем с корабля успели запустить хотя бы одну спасательную капсулу: всепожирающее пламя нашло своих жертв. Валькирия так и не узнала о смерти сына.
Центр устоял. А на флангах вперед выдвинулись линкоры, и противопоставить им у 'ли' оказалось нечего. Вот тогда я и понял, что мы победили.
Полного разгрома, правда, не было. Оставив в прикрытии небольшую часть крейсеров, остальные негуманоиды метнулись прочь, выиграть расстояние, а значит и время, чтобы запустить МеЗДЛай. И пока мы всаживали импульс за импульсом в обреченные корабли арьергарда, основная масса 'ли' выжимала максимум из межпланетных двигателей, держа курс как раз на ту звезду,
Последние корабли негуманоидного арьергарда исчезли в огненных вспышках. А остальные по прямой уходили прочь, почти впритирку к звезде. Не хотели дать нам шанс в преследовании срезать угол, и теперь мы уже не успевали их догнать, прежде чем запустят межзвездное ускорение.
Звезда, казалось, равнодушно взирала на торможение кораблей, изготавливавшихся к почти часовому процессу запуска МеЗДЛай. Процессу, время для которого выиграл им арьергард ценой своих жизней. И вдруг кипящее море светила вспучивается чудовищным протуберанцем.
– Не долетит... - выдыхает кто-то из моих капитанов в общий эфир межкорабельной связи.
Но огненный поток уже почти у цели. Это нам он кажется небольшим, а для эскадры 'ли' - сплошное море огня, обрушившееся приливом. 'Мохнатцы' не успевают ни уйти в межзвездное ускорение, ни остановить МеЗДЛай, чтобы включить маневровые двигатели. И плазма лижет корабли, оплавляя остатки вооружения, повреждая межпланетные двигатели. Но, что удивительно, ни один МеЗ не взрывается.
Не взрывается, но, судя по данным сенсоров, для уклона от протуберанца запущен процесс их остановки. Теперь у нас есть время догнать и уничтожить - всех. И, после контакта с плазмой, - полностью лишенных вооружения.
Еще немного, еще чуть-чуть и флот выходит на дистанцию огня излучателей. О ракетах не думаю, в шахтах и запасниках не осталось ни одной. Между оплавленными остовами вражеских кораблей возникает интенсивный радиообмен, который мы не успеваем расшифровать, и вдруг в эфир врывается сигнал на человеческом языке с предложением капитуляции.
– Мы же не берем пленных! - по личному каналу раздается возмущенный вопль Плывуна.
Но сейчас не время для мести. Если мы не разобьем, а восстановим дрейфующие рядом корабли 'ли', то восполним сегодняшние потери в МеЗДЛай. К тому же, хоть мы и не берем пленных, а тюрьмы считаем изобретением извращенцев, но заложников можем иногда и придержать. А в обмен на целые межзвездные двигатели, так и вообще можно их через каких-нибудь нейтралов отпустить - пусть с ними на родине разбираются.
Интересно, с протуберанцем-переростком это печать раздора так подействовала или просто совпадение?
А вот нам на своей шкуре всю мощь сверхъестественного предстояло почувствовать еще не скоро.
Голодная, голая и замерзшая Агнесса Аакинг вот уже который день дрожит в боксе негуманоидного крейсера. 'Ли', обычно лишь уничтожающие людей, опознали ее и оставили в живых. Но почему-то после обыска, воспоминания о котором заставляют самую влиятельную женщину Республики в ужасе подвывать, о ней будто позабыли. Из всех удобств доступна только вода, вода в любых количествах. И прохладный воздух, слишком прохладный для голой, голодной человеческой самки, но в самый раз для 'мохнатцев'.