Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

Константинов Андрей Дмитриевич

– А не будешь в следующий раз другому зла желать. Как аукнется, так и…

– Это ты о чем, Гришк? – поинтересовался Ильдар.

– Да Виталя там, наверху, мечтал, чтобы Гурцелая со страху в штаны наложил.

– Ах ты, скотина! Мало мне было двадцатиминутного висения в душегубке! Так он еще хотел из нее газовую камеру устроить!

– Парни, а что вы целых полчаса на квартире делали? – отсмеявшись, спросил Мешечко. – Честно говоря, я уже готов был начать отчаиваться увидеть вас живыми.

– Тьфу ты! Типун те на язык! Это не мы, это клиент был морально готов дать дуба.

– По водворении

в квартиру Гурцелая схватился за сердце и принялся названивать своей красотке, – охотно взялся восстановить финальную сцену Холин. – Мы-то грешным делом думали, что эта его Вика – элитная проститутка. А она оказалась элитной медсестрой.

– А разве одно другому мешает?

– В принципе – нет. Короче, пришлось ее дожидаться.

– А та как приехала: сразу ему на левую руку тонометр – хоп, укольчик в задницу – хоп, – подхватил тему Джамалов. – Сама бюстик наружу – хлоп!

– Скажешь тоже, «бюстик». Да там четвертый размер, не меньше!

– Ну, специалистам виднее, – съязвил Ильдар. – Андрюха, самое главное! Расставаясь, Анзори Паатович проникновенно жал нам руки, благодарил за счастливое спасение и клялся при случае прикупить для нашего отдела внедорожник. А в ближайшее время вооружить весь личный состав высокоубойной «травматикой».

– Внедорожник – это неплохо, совсем неплохо, – согласился Мешок. – А травматика нам на хрена?

– Да это Гришка ему наплел, что у нас в конторе стволы только старшим смен выдаются.

– Толково придумано!

– Да, и еще одно! Отныне, дабы мы имели возможность работать на опережение, господин Гурцелая пообещал загодя ставить нас в известность о своих планах. Равно как о местах, которые он планирует посетить в течение дня.

– А вот за это отдельный респект, молодцы! – похвалил подчиненных Мешечко, и те с напускной скромностью равнодушно пожали плечами: дескать, к чему эти похвалы, когда сие есть наш долг и святая обязанность?

Впрочем, напускное тут же и улетучилось. Вслед за невинным вопросом Мешка:

– А про баксы, значит, тоже решили скромно умолчать?

– Какие баксы? – настороженно уточнил Холин.

– А вот про эти самые! – Андрей насмешливо показал глазами в сторону нагрудного кармана джинсовой куртки Холина, из которого неосторожно выглядывал самый хвостик зеленой иностранной денежки.

– Ах, эти! – смутился Григорий. – Да мы с Ильдаром отбивались как могли. Но куда там? Веришь – нет, буквально силой пихнул?

– Прямо-таки силой?

– Точно так, – серьезно подтвердил Джамалов. – Сходите, говорит, мужики, снимите стресс. Мол, после таких дел сам Бог велел… Гришка, ты ведь испытал стресс?

– Я-то? Однозначно!..

Санкт-Петербург,

8 сентября 2009 года,

вторник, 09:14 мск

– …Женечка, зачем ты так тратишься?! Ну куда мне одной столько? – причитала Анна Семеновна, выкладывая на стол содержимое двух пузатых фирменных пакетов из «Ленты».

– Ничего, мать. Запас мешку не порча, – не поворачивая головы, отозвался на это Крутов. Сейчас он с голым торсом и дымящейся сигаретой меж пальцев стоял у распахнутого

окна родительской комнаты и задумчиво наблюдал за броуновским мельтешением на фоне привычного до боли и до самого распоследнего кирпичика-деревца знакомого городского пейзажа. В этой не вполне типичной по классическим питерским меркам «малолитражной» коммуналке, что на улице Пестеля, было всего четыре комнаты. Две из них являлись козырно-смежными, и именно в них на протяжении нескольких поколений обитало семейство Крутовых. Здесь Женя родился. Отсюда он когда-то пошел в первый класс, сюда за ним некогда пришли из военкомата.

– Господи, опять икра! Да я еще прошлую не съела!

– И напрасно. Тебе, с твоим пониженным гемоглобином, красную икру надо есть обязательно. Да, так что там насчет чистой рубашки?

– Погоди, сынок. Я сначала тебя завтраком накормлю.

– Извини, мать, завтракать мне некогда, опаздываю.

– Как же так? А я блинчиков напекла, твоих любимых!

– Хорошо, заверни мне с собой. Только немного.

Анна Семеновна посмотрела на сына с укоризной:

– Женечка, по-моему, ты снова стал плохо кушать. Совсем исхудал со своей работой. Тебя что, твоя Люся совсем не кормит?

– Мам, я ведь на самом деле горю! – поморщился Крутов, не желая развивать тему еды и Люси.

– Сейчас-сейчас, несу, – засуетилась Анна Семеновна. Шаркая шлепанцами, она прошла в соседнюю комнату и вскоре вернулась, неся на плечиках ослепительно-белую отутюженную рубашку. – Вот, одевайся.

– И как это у тебя получается? – искренне удивился Женя. – Я вроде бы и с «Тайдом» рекламным пробую, и с чертом в ступе – но все равно, как у тебя, не выходит.

Мать буквально вся засветилась от гордости и счастья:

– А потому, что это за стирка, на машинке-то? Я вот всю жизнь руками стираю. Опять же – крахмалить обязательно! Погоди-ка… – Сияние на лице резко сменилось выражением озабоченности. – Что значит у тебя не получается? Так ты что, еще и рубашки сам стираешь? А Люся твоя чем тогда вообще занимается?!

– Я не хотел тебе говорить, но… Короче, у тебя устарелая информация. Мы с Люсей расстались, – ровным голосом произнес Крутов, понимая, что лучше всего будет закрыть эту тему раз и навсегда.

– Когда? Почему?! – всплеснула руками Анна Семеновна.

– Когда? А дней через десять после ее вселения. Почему? – Женя пожал плечами. – Наверное, я пока еще не дозрел до семейной жизни.

Конечно, в данном случае он лукавил. Никакой совместной жизни с девушкой Люсей строить он не собирался и позволил ей на некоторое время разделить свой холостяцкий быт исключительно в целях гормональной поддержки. Так же как это раньше было с Кариной, а до этого – с еще одной блондинкой, имя которой он уже подзабыл. Так вышло, что однажды Женя опрометчиво забыл у матери ключи от своей квартиры на Бородинской. И Анна Семеновна, найдя их, решила сделать сыну сюрприз и отправилась туда, дабы к его возвращению навести порядок и наготовить всяких вкусностей. В итоге сюрприз получила она сама в виде застигнутой в квартире, мирно отсыпающейся после бурной ночи полуголой Люси. Дабы не огорчать мать, пришлось тогда спешно выдать легкомысленную барышню за потенциальную невесту.