Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

Константинов Андрей Дмитриевич

– Женечка, ну как же так! Ведь она… Ведь между вами…

– Всё, мать, тема закрыта!

Но Анна Семеновна не собиралась закрывать тему, вознамерившись всерьез заняться воспитанием непутевого сына. Которого от этой мучительной процедуры спас очень вовремя заголосивший мобильник.

– На приеме! Слушаю тебя, Андрей.

– Женька! Ты уже выехал в Северо-Заднее? [46]

– Вот прямо сейчас выхожу.

– Слушай, отложи пока эту тему, ладно?

– А что случилось?

46

На милицейском

сленге – Северо-Западное УВД на транспорте.

– Да тут у нас одна военно-морская история нарисовалась. А мне и послать некого.

– Понятно. Как послать, так сразу меня. А что за история?

– Десять минут назад позвонили из Василеостровского РУВД. Там у них сейчас находится наш клиент, Чибисов. Помнишь такого?

– Это взбалмошный такой дед, свидетель по делу наркопритона на Приморском?

– Он самый. Деду глубоко за семьдесят, но в заднице у него до сих пор горят пионерские костры. Короче, этой ночью он порезал какого-то молодого парня.

– В каком смысле «порезал»? – удивился Крутов.

– В прямом! Финкой! После чего явился с повинной.

– Ни хрена себе ириска!

– О чем и толкую. Короче, Женька, ты не мог бы сейчас подскочить до Василеостровского и узнать, в чем там дело? А то у меня совещание в прокуратуре, будь она неладна, начинается. Боюсь, пока оно завершится, упекут, чего доброго, деда нашего в изолятор.

– Хорошо, съезжу. Мне даже самому любопытно стало.

– Когда воткнешься там, что к чему, по возможности сразу дай знать.

– Лады. – Женя убрал трубку и, весело глянув на Анну Семеновну, произнес с явным облегчением: – Всё, мам, извини, но очередную лекцию, посвященную воспитанию непутевых сыновей, придется отложить до следующего раза. Сама слышала, тревога у меня тревожная. Вот только блинчиков ты мне все-таки заверни.

* * *

Разметавшееся посредине гигантского сексодрома густо покрытое подшерстком рыхловатое тело с непропорционально короткими ногами являло собой зрелище малосимпатичное. Впрочем, как говорится, на вкус и цвет партнера нет.

День уже давно перевалил за середину, а Анзори Паатович все еще пребывал в близком к коматозному тревожном сне. В этом сне закованные в латы рыцари, радостно гогоча, пускали в его сторону черные стрелы, уворачиваясь от которых, Гурцелая сломя голову несся в сторону спасительного, как ему казалось, обрывистого берега реки. Однако на самом краю выяснилось, что и никакая это и не река вовсе, а бездонная лифтовая шахта. Настигаемый всадниками Анзори Паатович застонал в бессилии, обреченно сиганул вниз и… перевернувшись на другой бок, задал жалостливого храпака.

В спальню вошла медсестра, а по совместительству эскорт-модель Вика. Раздвинув шторы, она подсела к поскуливающему во сне, осточертевшему ей по самое «не могу» папику и настойчиво потрясла его за мохнатое плечо:

– Э-эй,

соня, просыпайся! Слышишь? Встава-ай!

– А? Что? А сколько время? – заворочался Гурцелая, с усилием разлепляя веки.

– Половина пятого. Похоже, я немного переборщила с успокоительным, ты спишь уже больше четырнадцати часов. – Анзори Паатович попробовал принять полулежачее положение. После затяжного сна он ощущал себя совершенно разбитым. – Ну, больной, как мы себя чувствуем? Давайте смеряем давление. – Вика взяла с прикроватного столика тонометр. – Да не пугайтесь вы так, больной. Это же не укол… Так, молчим, ничего не говорим… Ну вот, даже слегка пониженное.

– Что? Плохо, да?

– Ничего страшного, больной. Это излечимо. Причем даже немедикаментозным способом.

– Э-э, каким таким способом?

– Для начала – восстанавливающий массаж. Затем – легкий ланч и рюмочка коньяку.

– Стакан, да?

– Не спорьте, больной! Стакан в вашем состоянии – это крайне вредно. А вот небольшие физические нагрузки… Котик, а мы сегодня вечером поедем на фитнес?

Гурцелая поморщился:

– Не, не могу. Я сегодня такой весь… Короче, весь такой разбитый, да.

– Именно поэтому тебе обязательно нужно немного позаниматься на тренажерах, – наставительно сказала Вика. – Чтобы восстановить тонус. Ну и… – красавица игриво глянула на свое чудовище, – сауна вам, больной, сегодня тоже бы не помешала.

– Какая такая сауна? – воодушевился Анзори Паатович. Он по-хозяйски сунул руку под короткий Викин халатик и больно ущипнул девушку за бедро. – Вот эта, да?

– Она самая, – мягко, но настойчиво Вика убрала бесцеремонно шарящую под халатиком волосатую лапу и отодвинулась подальше. – Ну так как, больной? Будем делать то, что доктор прописал?

– Будем, всё будем, лапочка. Телефон мне принеси, да? Надо ментам позвонить, предупредить насчет вечера.

– Ох, Анзорик, не нравятся они мне. Особенно этот, который вчерашний. Григорий, кажется?

– Замолчи, женщина! Они мне вчера жизнь типа спасли. Ясно, да?

– Ясно. Что ты раскричался-то?

– Я сказал: телефон мне принеси. Быстро!..

* * *

– …Короче, вчера, ближе к полуночи, на домашний телефон Чибисова поступил телефонный звонок. Незнакомый мужской голос, представившись сотрудником милиции, сообщил старику, что его сын задержан, но вопрос можно решить. За пятнадцать тысяч рублей.

Возвратившись из Василеостровского РУВД, Женя сразу направился с докладом в кабинет замов, и, к вящему удовольствию, Мешок оказался в кабинете один. Удовольствие объяснялось тем, что Крутов на дух не выносил Олега Семеновича, будучи крайне невысокого мнения о его умственных способностях. О чем он, к слову, порой позволял себе высказываться публично. Зная об этом, Кульчицкий периодически устраивал Жене всякого рода подлянки, большею частью связанные с уличением в тех или иных нарушениях «штабной культуры». Которую Крутов также терпеть не мог.