Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
– Хорошо. За тобой таскаться больше не будут. А вот за тещей Бугайца и за сынком его все-таки присмотрят. Так, на всякий случай.
– Ну и сволочь же ты, Харлампиев! – сурово играя скулами, сказал Зеча.
– Жизнь такая! Опять же, на каждый чих не наздоровкаешься…
К вечеру Андрея отпустило. Полегчало настолько, что он даже нашел в себе силы сесть за руль и потащиться сквозь пробки на тьмутараканный север. Именно в тех краях находился госпиталь ГУВД, и поскольку у Мешка внезапно образовалась масса свободного вечернего
Они встретились за полчаса до вечернего обхода и, дабы не вести разговоры при посторонних, а помимо верховного «гоблина» в палате обитала парочка болезных (судя по почтенному возрасту – ветеранов еще НКВД), вышли в просторный холл и уселись в кресла, подальше от бубнящего общакового телевизора…
– …Ну, Колька! Ну, орел! А ведь я чувствовал: выйдет, выйдет из парня толк! – восхитился Жмых, когда речь зашла о «личном сыске», проведенном молодым. – Помяни мое слово: вырастет когда-нибудь из нашего Лоскуткова второй Лоскутов [49] . Вот только дурь повыветрится, так сразу толк и попрет.
49
Полковник Жмых имеет в виду Лоскутова Юрия Николаевича, который возглавлял ГУВД СПб и ЛО в 1993–1996 гг.
– Чтобы милицейские сводки внимательно читать, много ума не надо, – буркнул не разделявший столь диких восторгов Мешок. – Помнится, еще совсем недавно я слышал от вас несколько иную оценку умственных возможностей и служебных перспектив нашего корнета.
– А я от тех слов и не отказываюсь. И по-прежнему уверен, что Лоскуткова нужно гонять и дрючить. Дрючить и гонять! Тогда и результат проявится. Потому что у молодых уязвленное самолюбие в конечном итоге обязательно перевешивает здоровый прагматизм. Вот увидишь, после этого случая он теперь землю носом рыть будет!
– Уже. Бьет копытом, землю роет молодой сперматозоид.
– Нехай бьет. Ладно, ты мне лучше за главное скажи! Что там у вас с Наташей?
– Северова сегодня вышла на работу. Рапорт об уходе писать отказалась.
Павел Андреевич задумчиво потер лоб.
– У меня складывается ощущение, Андрей, что мы с тобой чутка поторопились. С навешиванием ярлыков. Натаха, при всех своих закидонах, девка неплохая. Из-за одной любви к деньгам или просто так из любви к искусству она крысить не станет. Только по какой серьезной, глобальной причине.
– А если у нее таковая и в самом деле имеется?
– Вот нам с тобой и следовало сначала девку выслушать. Оно ведь, сам знаешь как: «поговорили – полдела сделали»… В общем, переговори с ней, Андрюха. Но только нормально, по-человечески. Без этого твоего надрыва.
– Я считаю, что в сложившейся ситуации вызывать Натаху на откровенность и беседовать с ней по душам – преждевременно и нецелесообразно, – твердо сказал Андрей.
– Почему?
– Да есть тут у меня одна задумка… К тому же она сейчас в таком разобранном состоянии, что нормального
– Что значит «глумится»?
– Да я вчера приказал Витале ее от баз отключить, так она сегодня весь день демонстративно полы в конторе надраивала. Дескать, «даром бюджетный хлеб есть не желаю».
– Э-эх, наломали мы с тобой дров, Андрей! – вздохнул Жмых. – Совсем что-то неладно стало в нашем королевстве…
– Ну, положим, не только мы. Наломали. А еще… Ты пойми, Пал Андреич, если сугубо гипотетически допустить, что все-таки «крот» не Северова, тогда кто?
– Не знаю. Сам сутки напролет голову ломаю.
– А я не просто ломаю, я каждого из ребят по нескольку раз на дню вижу. Что называется, глаза в глаза. Смеемся, ругаемся, выпиваем вместе. А как подумаю, что кто-то из них на самом деле… Э-эх! Короче, с души воротит.
– Есть такое дело, – подтвердил Павел Андреевич и поспешил сменить тему. – Ладно, что там у нас еще по текучке робытся? Бабу эту, которая любовница Литвы, когда принимаете?
– Завтра с утреца. Тут на днях парни снова к ней ездили-навещали в целях закрепления знакомства.
– Небось Тарас в первых рядах? – усмехнулся Жмых.
– Естественно. Куды там без нашего дон-хуана?
– И каковы первые впечатления?
– В один голос уверяют, что стерва конченая. Хотя и не без интеллекта.
– Это как?
– Ну, вроде не совсем блондинка. Хотя почему вроде? Брюнетка и есть. Она парням, кстати, с ходу выкатила перечень требований, обязательных к условиям ее содержания.
– Даже так? Забавно.
– Ага, обхохочешься. Отдельная комната, двуспальная кровать, кабельное телевидение, наличие в душевой биде или, как минимум, гигиенического душа. А также не реже двух раз в неделю вылазки на рынок за продуктами, в спортзал и в салон красоты. Это из основного. Ну и далее – по мелочам.
– Однако!
– Ну и где мне, прикажете, эту литовскую зазнобу размещать? – возмущенно фыркнул Мешечко. – Квартиру ей снять? Так у нас с сентября, оказывается, снова оперрасходы срезали. По ходу, финчасть все никак от последствий мирового кризиса отойти не может.
– Да и с тех, что раньше выписывали, особо не пожируешь.
– Во-во! Разве что на угол в дворницкой и хватило бы. С удобствами во дворе. А селить ее в нашей курилке – извините, это вам не бомж Филиппов. Опять же, баба как-никак: трусы – лифчики – прокладки.
– М-да, ситуация… Слушай, а может, ее куда за город вывезти?
– Куда? К Холину или к Сергеичу на дачу? А женам они что скажут?
– А какие перспективы? Я имею в виду: неизвестно, как долго она у нас задержится?
– Через неделю начинается процесс по одному из эпизодов Литвина. Нежданова там – один из ключевых свидетелей обвинения. Эскапэшники уверяют, что, как только она прокукарекает на суде свою пламенную речь, ей тут же отпустят все грехи и с миром депортируют на историческую родину. Куда-то на Ставрополье. Но тут, что называется, гладко было на бумаге.