Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
Но случались в его служебной деятельности и благостные дни, когда «деваться было куда». Таких дней на месяц выпадало два-три, и приходились они на случаи совместного служебного ночного бдения с контролёром ПТП прапорщицей Зоенькой Шарковой. Не секрет, что должность контролера, мягко говоря, не престижна – в газетах об их подвигах не пишут, в очередь, соответственно, туда не стоят, а работы больше чем положено. Причем результаты работы этой по определению скучны, ибо должны соответствовать многоступенчатой формалистике, выраженной в нескончаемых письменных заданиях, муторных бланках и так далее. Словом, если бы не регулярные ночные дежурства с бравыми господами офицерами, в этом богоносном учреждении
…Вот и в данный момент в кабинете, заставленном реле-шкафами и серверами, среди причудливыми лианами свисающих по стенам и потолку «соплей» кабелей и проводов помощник ответственного дежурного по Управлению занимался тем, что активно «склонял к сожительству» прапорщицу Шаркову. Та сдалась практически без боя (бутылочка красного полусухого в качестве лёгкой арт-подготовки – не в счёт!). На потёртый, грязный линолеум полетели форменная юбка, китель, галстук-бантик, рубашка с орлиными пуговицами и прочие «предметы туалета». Прерывисто дыша, Певзнер повалил Зоеньку на старый продавленный диван, рывком стянул с неё невесомые, целиком уместившиеся в кулаке трусики и с врождённой национальной деликатностью развёл в стороны загорелые, слегка колючие после недавней эпиляции прапорщицкие бёдра. Жадно требуя поцелуя, Шаркова закатила глаза, готовясь погрузиться в привычный мир блаженства, и призывно прошептала: «Гена! Геночка! Ну давай же! Давай, мальчик мой, обрезанный!» Однако вместо заранее известной по прошлым соитиям ответной сценарной реплики вдруг раздался хриплый виолончельный запил «Апокалиптики» и сдавленный шёпот раздосадованного Певзнера:
– А-ааа, чтоб вас всех разорвало! Кумен золсту цу дайн эйбикер ру! [12]
– Геночка, миленький, не отвечай! Не надо! – взмолилась Шаркова.
– Не буду, Зоенька. Не буду. Наверное, опять у матери бессонница. Потом, после перезвоню, – покорно согласился взмокший помощник ответственного дежурного, в кармане форменных брюк которого продолжал надрываться мобильник. Проиграв едва ли не половину трека, обломщик фирмы «Нокиа» наконец-то смолк. Но пару секунд спустя на столе заверещал теперь уже городской аппарат.
12
Досл. с иврита: «Чтоб ты уже нашел свой вечный покой!»
Тяжело вздохнув, Певзнер все-таки вынужден был выбраться из жарких объятий прапорщицы и, путаясь в спущенных штанах, добрёл до телефона:
– Помощник ответственного дежурного слушает, – хрипло представился он.
– Кому не спится в ночь глухую? Товарищу Певзнеру, чую! – раздался в трубке нахальный, неприлично бодрый для этого времени суток голос Мешка.
– Андрей, ты даже представить себе не можешь, как ты сейчас некстати!
– Неужели разбудил? Ни за что не поверю! В эту пору дежурный по Управлению должен усиленно бдеть!
Гена бросил вожделенный взгляд на распластавшуюся в похоти Зоеньку, возвратился, благо шнур позволял, обратно на диван и продолжил общение с коллегой, одновременно свободной рукой поглаживая Шаркову по обнаженному, мокрому животу.
– А я и бдю! Ох, если бы ты только знал, Андрей, как я сейчас бдю!
– Дружище, срочно требуется ваша
– А до утра ты, конечно, подождать не мог?
– Я ж говорю, брателло, – срочно!
– У вас у всех срочно, – проворчал Певзнер. – «Разве мало я видел таких молодцов, которых повесили сушиться на солнышке? А почему? А все потому, что спешили, спешили, спешили…» [13] Ладно, давай, диктуй номер… Погоди, я только писалку возьму. – Гена подобрал валяющийся на полу маркер, повертел головой по сторонам в поисках клочка бумаги и, не найдя такового, взгромоздил себе на колени тяжелое, горячее бедро Шарковой. – Диктуй.
13
В данном случае Певзнер, в подражание своему бывшему начальнику Золотову, цитирует фразу из его любимого фильма «Остров сокровищ».
– 9-2-1… 9-0-9…
Объект импровизированного боди-арта Зоенька, прыснув, захихикала от щекотки и шутливо боднула Гену коленкой в грудь.
– 4–3… 5–4… Абонента зовут Ковелина Светлана Аркадьевна. Слушай, что там у тебя за помехи в эфире?
– Да так, Love-радио играет, – выкрутился Гена.
– Настоящий офицер милиции всегда должен быть настроен только на одну станцию – радио «Шансон»…
– …Всё, Андрюх, извини, у меня срочный вызов, – судорожно сглотнул Певзнер, ибо в этот момент окончательно распалившаяся прапорщица, не в силах дождаться окончания разговора, перешла в контрнаступление. – За биллингом заезжай после обеда, я оставлю распечатки у Коляныча.
– Спасибо, дружище. С меня магарыч.
– Это само собой.
Певзнер с облегчением бросил трубку и отставил на пол телефонный аппарат:
– Извини, Заенька, отвлекся. На чём мы с тобой остановились?
– Может быть, для начала ты всё-таки снимешь очки?
– Только очки?
– Ах ты, шалунишка мой, обрезанный. Кто это звонил?
– Мешок. Знакомый опер из «гоблинов».
– Гоблины? Это такие брутальные, грязные и небритые мужики? Ммм, обожаю…
Единственный огонёк во всем жутко секретном здании УСТМ погас. Со всей своей врождённой национальной деликатностью, Гена Певзнер не любил заниматься ЭТИМ при свете.
Глава шестая
Взятки не гладки
Сестрорецк,
29 июля 2009 года,
среда, 10:36 мск
После того как в 1991 году советская милиция в безвластье сначала растерялась, уступив бандитам дорогу, а потом, уже будучи российской, опомнилась и стала самым многочисленным ОПС при вертикали власти, единственным сохранившимся брендом в системе МВД остался уголовный розыск. Название которого по-прежнему продолжает вызывать уважение. Нет, конечно, БЭП, тот, который продолжатель дела БХСС, тоже своего рода бренд. Вот только уважение к этому бренду зиждется, в первую очередь, на признании статуса, реже – признании силы. И лишь в самых выдающихся случаях – на авторитете личностей брендоносителей.