Год 1914-й. Время прозрения

Михайловский Александр Владиславович

Ольга удовлетворенно кивнула и сказала:

– Вполне согласна с этим пунктом программы ВАШЕЙ партии, товарищ Коба. В-третьих – не хотелось бы, чтобы вопросы национализации частной собственности решались огульным путем. Две трети капиталов в стране принадлежат иностранным подданным или банкам – как нам кажется, этой суммы будет вполне достаточно для старта в стране самых широких социальных преобразований. Кроме того, национализации можно подвергнуть предприятия, чьи собственники будут уличены в мошенничестве с государственными заказами, а в земельных делах национализировать можно будет поместья, находящиеся в залоге у Дворянского банка, и чьи владельцы никогда не находились на государственной службе. За тех, кто служит своей стране и служит верно, я считаю необходимым вступиться со всевозможной решимостью.

– Мы согласны с тем, что

в условиях революции сверху национализацию следует проводить крайне осторожно, – сказал Коба. – И в то же время понимаем, что обойтись без этого явления не получится. Обычно средства для осуществления модернизационных рывков извлекаются из крестьянской массы, но в условиях российской действительности извлекать из мужиков нечего, ибо две трети хозяйств едва сводят концы с концами. Поэтому необходимые стране средства взять можно только у крупных гешефтмахеров, знатных банкиров, зерноторговцев и скотопромышленников, владельцев шахт, домен и механических заводов, по большей части иностранноподданных. Более подробно я попрошу рассказать об этом товарища Кобру. В некоторых нюансах того, как правильно отнять и поделить неправедно нажитое, она разбирается гораздо лучше меня.

– Начать, пожалуй, стоит даже не и иностранного капитала вообще, а с бывшей германской и австрийской собственности, – сказала Кобра. – Нашей финансовой службе хорошо известно, что когда ваш батюшка объявил секвестр принадлежащих германским подданным заводов, газет, пароходов, то оказалось, что все это уже с большим дисконтом выкуплено его же особо ушлыми подданными. Чтобы привести в чувство буржуазную публику, торгующую Родиной с той же ловкостью, что и хлопчатыми тканями, необходимо объявить такие сделки ничтожными и секвестировать в казну все, что принадлежало подданным германской и австрийской короны, скажем так, на первое января четырнадцатого года. И никаких исключений. Господа Нобели, изрядно нажившиеся на этой операции, должны получить по рукам со страшной силой. И имейте в виду, что Франция и Британия нам не друзья, и даже не настоящие союзники, а всего лишь недружественные попутчики-конкуренты, только и ожидающие того момента, когда можно будет воткнуть нам нож в спину.

– Как я понимаю, – задумчиво произнесла Ольга, – именно поэтому Великий князь Серегин помогает русским и сербам и равнодушно смотрит на то, что происходит на Западном фронте?

– Да, – подтвердила Кобра, – германцы и австрийцы для нас – враги явные, а французы и англичане – враги тайные, уже запланировавшие расчленение России «за долги». Для явных врагов эта война должна закончиться мирными договорами, с территориальными утратами в пользу Сербии и Российской империи, а для тайных врагов нет никакого другого исхода, кроме полного разгрома, чтобы не было их больше нигде и никак. Подлость и вероломство должны караться по самой высшей ставке. И вот тогда – а это случится рано или поздно – дело обязательно дойдет до британской и французской собственности, которая завершит процесс консолидации крупных капиталов в руках у государства.

– Наш план, – сказал товарищ Коба, – заключается в том, чтобы государственная собственность существовала там, где это необходимо, а частная – там, где это уместно. Возможны смешанные форматы, когда какое-то предприятие находится частично в государственной, а частично в частной собственности, или в собственности трудового коллектива, как это бывает с кооперативами и артелями. При этом, независимо от формы собственности, все промышленные предприятия и государственные присутственные учреждения должны следовать кодексу законов о труде, который будет определять продолжительность рабочей недели в часах, количество выходных дней, ставки зарплат по трудовым разрядам, условия медицинского страхования на случай травм и смерти, правила техники безопасности и прочие условия коллективного или индивидуального договора, когда работник свой труд продает, а работодатель его покупает. Эти законы должны найти ту золотую середину, когда тот, кто продает свой труд, при условии добросовестной работы, не оставался бы в нищете и бедности и не чувствовал бы себя ущемленным. Например, сейчас за равный труд женщине платят гораздо меньше, чем мужчине, а это категорически неверно. И в то же время работодатель под давлением этих законов ни в коем случае не должен разоряться, ведь, помимо затрат на оплату труда, ему надо нести затраты на приобретения сырья и полуфабрикатов, платить налоги, приобретать и ремонтировать оборудование.

– Именно

так, товарищ Коба, – сказал старший лейтенант Антонов, – права и обязанности работника и хозяина предприятия должны быть сбалансированы. Но необходимо сказать, что рабочий вопрос – это не большая, а меньшая часть проблемы. Крестьяне составляют примерно восемьдесят пять процентов населения Российской империи, и, как вы уже говорили, две трети из них едва сводят концы с концами по причине хронической малоземельности и безлошадности. Господин Столыпин, сделав ставку на кулака, подложил под основание российской государственности мину огромной разрушительной силы. Крестьянство – обычно слой реакционный, прикованный своим интересом к земле крепче, чем стальными цепями, и, лишая беднейших его представителей возможности к продолжению дальнейшего существования, вы открываете дорогу грандиозной пугачевщине. Единственное место, где нет этой проблемы, так это к востоку от Урала. Там никогда не было помещичьего землевладения, а также, в силу низкой плотности населения, достаточно пахотных земель, но некоторые вроде как государственные деятели, независимо от их политического окраса, своими неумными решениями способны взбесить даже толстошкурого сибирского мужика. Об этом вы, наверное, тоже прочли в учебнике…

– Да, прочла и была шокирована изложенными фактами… – ответила Ольга, потом немного подумала и добавила: – Земельный вопрос крестьянского населения центральных губерний я считаю необходимым решать не столько путем передела немногочисленных пахотных земель к западу от Урала, сколько переселением мужиков на пустующие целинные земли Дальнего Востока, Сибири и Северного Туркестана. Это же нонсенс, господа, то есть товарищи, что в самой большой по площади державе планеты не хватает земель под пашню! При этом проблему малолошадности, а также недостатка у беднейшего крестьянства рабочего инвентаря мы предлагаем решить организацией конно-машинных станций, где за совсем небольшую плату в натуральной форме бедная часть крестьянского сословия сможет брать напрокат рабочих лошадей, плуги, сеялки и бороны, а также все прочее, что потребно для организации крестьянского труда. И еще мы намерены способствовать организации крестьянских артелей, объединяющих наделы своих участников в один массив, ибо каждая четвертая десятина, лежащая под межами, это слишком много для малоземельных центральных губерний.

Кобра, Коба, Сергей Антонов и Андрей Вержбовский переглянулись между собой.

– Мы думаем, – встав, сказал Коба за себя и прочих присутствующих на встрече большевиков, – что над сказанным здесь и сейчас предстоит еще работать и работать, уточняя детали и планируя предотвращение негативных нюансов, но такую работу не проделать за один час и даже за один день. Чтобы пройти этот путь, будущей народной императрице понадобится прочитать еще множество ненаписанных в ее мире книг – как минимум половину этой библиотеки. Однако стоит заметить, что изложенные принципы вполне подходят для того, чтобы наша партия сняла со своих знамен лозунг ниспровержения Самодержавия и засунула его в бабушкин сундук. Быть может, до лучших времен, а быть может, и навсегда.

Великая княжна Ольга тоже встала и, набрав в грудь воздуха, заговорила:

– Мы, Ольга Николаевна Романова будущая Императрица Всероссийская, если на то будет Воля Божья, принимаем предложение сотрудничества со стороны члена Центрального комитета партии большевиков товарища Кобы, в другой реальности ставшего красным императором Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Кому-нибудь другому мы бы не поверили, но ему, воскресившему страну моих предков и поднявшему ее на недосягаемую высоту, мы верим, и доверяем ему свою судьбу и судьбу своей страны. Иосиф, пожмете ли вы руку царской дочери, которая не свершила еще ничего великого, а только была полна надежд на то, чтобы быть полезной своей стране?

– Я еще не товарищ Сталин, – ответил тот, гася озорной блеск в глазах, – а только учусь, так что не надо говорить в мой адрес громких слов. Но руку, товарищ Ольга, я вам все же пожму – уж лучше честная царевна, чем некоторые наши товарищи, которые ведут себя хуже женщин легкого поведения. Аминь.

И вот в тот момент, когда руки товарища Кобы и старшей из цесаревен соединились над столом, меж ними проскочила невидимая молния, а за окном саданул оглушительный раскат грома.

– Что это было? – шепотом спросила Татьяна, обеспокоенно вертя головой, в то время как главные действующие лица застыли в историческом рукопожатии.