Год 1914-й. Время прозрения

Михайловский Александр Борисович

– То, что вы мне сейчас говорите - это настоящая измена...
– прохрипел Франц-Иосиф, с ненавистью глядя на своего Начальника Генерального Штаба.
– Вызовите сюда охрану и скажите, что я приказал арестовать вас по подозрению в предательстве интересов Двуединой монархии!

– Никакой измены не было и быть не могло, ибо в тот момент, когда мы вели эти переговоры, между нами и Сербией дело не дошло даже до предъявления ультиматума Белграду, - отрезал генерал фон Хётцендорф.
– Герр Сергий знает толк в вопросах чести, и позвал нас с вашим племянником для того, чтобы начерно обговорить правила будущей войны: при каких условиях он будет вести ее как обычно, а в каких случаях на нас обрушатся Божий гнев и все силы ада. Тогда же ваш племянник попросил Артанского князя, чтобы тот не убивал вас само лично, что бы вы ни натворили. Герр Сергий на это ответил, что над жизнями Божьих Помазанников властен

только сам Господь, да еще их собственный народ, ибо право на восстание против невыносимой тирании у людей никто не отобрал. Могу сказать, что вы в своей ненависти к сербам, русским и прочим православным славянам перешли уже через все поставленные Бичом Божьим граничные условия, и только неизмеримое Милосердие Господне не позволяет пролиться на нас с небес огненному дождю. Никто не сможет сказать, что я не пытал ся провести эту войну как обычно, чтобы в ее конце, отделавшись мелкими территориальными утратами на окраинах, сохранить в целости и сохранности австро-богемско-хорватско-венгерское ядро древней империи Габсбур гов. Это вы, ваше величество превратили эту войну из спора за гегемонию в Восточной Европе в эпическую битву добра со злом, выступив на стороне этого самого зла. Теперь герр Сергий и его всемогущий Патрон могут возжелать полного уничтожения и расчленения нашей державы. Окружение и капитуляция первой и четвертой армии - это только первый шаг по пути к катастрофе: после перегруппировки, даже без учета участия войск подчиненных лично Артанскому князю, русские и сербы будут иметь над нашей армией подавляющее преимущество. Надеяться на помощь германской армии при этом бессмысленно, потому что кайзер Вильгельм до завершения битвы под Парижем не может снять с Западного фронта ни одного солдата. Мы на грани полного разгрома, и виновны в этом только вы, мой экселенц, приказав проводить на русинских и сербских землях политику, достойную только самого дикого из варваров. И руины Вены с Будапештом, убитые горожане и изнасилованные казаками горожанки тоже будут на вашей совести - если вам, конечно, ведомо такое понятие...

Одновременно с последними словами в небесах прогремел раскат сокрушительного грома, а лицо императора Франца-Иосифа исказила чудовищная гримаса ненависти, боли и отчаяния.

– A-а, о-о, у-ы!
– пуская слюни перекошенным ртом, только и смог сказать владыка Австро-Венгерской империи, но ему уже не подчинялись не только руки с ногами, но и голосовые связки.

– Врача, скорее врача!
– открыв дверь, прокричал Франц Конрад фон Хётцендорф.
– Нашему императору плохо!

На эти вопли прибежал лейб-медик, постоянно находившийся подле августейшего пациента, и результат даже первого поверхностного медицинского осмотра был неутешителен.

– У нашего императора от неприятных новостей случился апоплексический удар, - сказал служитель Гигии и Асклепия, брезгливо вытирая руки платком.
– Учитывая возраст пациента, даже частичное выздоровление маловероятно. Медицина тут бессильна. Возможно, сочтены даже не дни его жизни, а часы...

– Тогда немедленно вызовите сюда в Шенбруннский дворец Наследника Престола эрцгерцога Франца Фердинанда, - заявил Начальник Австрийского генерального штаба слугам, - ибо воюющая страна ни минуты не может оставаться без высшей власти. Бегом, канальи, ибо в противном случае будущий император Франц Третий вас не помилует!

6 сентября 1914 года, два часа пополудни. Вена, Шёнбрунский дворец, рабочий кабинет императора Франца-Иосифа.

Присутствуют:

Регент империи эрцгерцог Франц Фердинанд

Начальник Гэнштаба генерал-полковник Франц Конрад фон Хётцендорф

Примас Австрии и архиепископ Венский кардинал Фридрих Густав Пиффл

Министр-президент Цислейтании Карл фон Штюргк

Император Австрии, король Богемии, Хорватии и Венгрии, еще дышал и отправлял прочие естественные надобности, но как политическая фигура во всех частях своей державы он пребывал уже в глубоком прошлом. Правда, в Транслейтании (то есть на территории Большой Венгрии) недееспособный Франц-Иосиф продолжал считаться полноправным королем, и все дела там шли «как обычно». И вообще, эти венгры себе на уме: имеют собственное правительство и конституцию, а главенство старого маньяка воспринимают как неизбежную формальность. К тому же в Будапеште знают о планах эрцгерцога Франца Фердинанда уравнять славян с венграми и австрийскими немцами, и противятся им изо всех сил. Некоторые экстремисты (между прочим, входившие в со став правительства) уже предлагали в случае его воцарения сразу же устроить акции неповиновения, организовать

мятеж и выйти из состава единого государства. Но тогда время было мирное, а сейчас момент для смены царствования подобрался щекотливый. После разгрома австрийской армии в Галиции под ударом оказывается территория самой Венгрии до самого Будапешта.

– Итак, господа, - сказал Франц Фердинанд, - вынужден признать, что руководство моего дяди поставило нашу империю на грань разгрома. Враждебные нам силы в ярости от устроенных им репрессий против сербского и русинского населения, и сила их ударов все время нарастает...

– Мы можем отдать соответствующие распоряжения в Боснию и Галицию и остановить творящиеся безумства, - торопливо сказал Франц Конрад фон Хётцендорф.

– Мой добрый Франц, - вздохнул регент, - сорвавшуюся со склона снежную лавину не остановить одними распоряжениями. В настоящий момент обозлены уже обе стороны, и участие в зверствах принимают не только представители нашей власти, но и простонародье. Соседи доносят на соседей о том, что те ждут русскую или сербскую армию, а потом растаскивают имущество казненных и заключенных в концлагеря. Известный вам герр Сергий сразу предупредил, что этого зверя лучше вовсе не выпускать на свободу, чем потом пытаться загнать его обратно в клетку. К тому же в Боснии все территории, населенные сербами, и так уже полыхают настоящей народной герильей, а по тайным тропам в этот костер продолжают поступать вооружение и обученные специалисты. Пока три сербских армии сражаются на фронте, четвертая армия воюет у нас в тылу. Что касается Галиции, то, покончив с нашими окруженными армиями, русские сами прекратят там все безобразия, очистив территории проживания русинов от всяческого присутствия наших войск. И никакие ваши распоряжения им для этого не потребуются.

– Ваше императорское высочество!
– вскричал министр-президент Цислейтании Карл фон Штюргк.
– Вы ни в коем случае не должны проявлять мягкости к врагам Австро-Венгерской империи и католической веры! Особенно это касается проклятых сербов, устроивших покушение на вашу священную жизнь! Неужели вы забыли выстрелы в Сараево, раз требуете смягчить отношение к этому преступному народу?

– Покушение в Сараево устроила кучка экстремистов, и сербский народ как таковой не имеет к нему отношения, - веско возразил Франц Фердинанд.
– На настоящий момент у наших следственных органов есть вся необходимая информация по исполнителям, руководителям, организаторам, заказчикам и конечным бенефициарам этого преступления, в том числе и по тем личностям, что проживают в одном с нами городе. Мой дядя запрещал давать этому делу ход, поскольку сам был заинтересован в устранении неудобного наследника, но теперь, когда он уже не может нам ничего запретить, каждого мерзавца возьмут за ухо и вытащат на всеобщее обозрение.

– Почти триста лет сербы, не жалея своей крови, сражались с турками на нашей стороне, - с ядом в голосе добавил к словам эрцгерцога Франц Конрад фон Хётцендорф.
– Если другие территории Империи выставляли одного солдата от пятидесяти человек, сербское пограничье посылало в нашу армию одного бойца-граничара от семи жителей, что означает, что под ружьем стояло все взрослое мужское население. Но едва османская угроза была устранена, для таких как вы, герр Штюргк, сербы стали преступным народом.

– Но все равно они - схизматики-православные, - елейно произнес кардинал Пиффл, - а значит, прокляты перед лицом нашего Господа Иисуса Христа. На Западном фронте имеет место борьба между республиканским и монархическим принципами устройства государства, а также между аскетической умеренностью германской нации и безудержной галльской распущенностью. По сути, это наш внутренний европейский спор о том, как будет устроена тысячелетняя новая Римская империя. На Востоке в то же время мы имеем войну религиозную, в которой адепты истинной католической веры сражаются со схизматиками-православными, являющимися для нас беспощадным внешним врагом. В такой борьбе не может быть милосердия к врагу, представляющего собой угрозу самим основам существования нашего европейского христианского мира.

Эрцгерцог посмотрел на кардинала взглядом, тяжелым, как могильная плита.

– Ваше Преосвященство, - глухо сказал он при этом, - вы должны быть счастливы, что таким же образом этот конфликт не воспринимает противоположная сторона. В противном случае вы беседовали бы сейчас не со мной, а с самим Вельзельвулом, ибо к Святому Петру вас не подпустили бы и на пушечный выстрел. Я знаю, о чем говорю, ибо имею представление, на чьей стороне Господь в этой бессмысленной войне. Наша задача -вывести из этой войны Империю с минимальными потерями, а не разжигать ее пламя до небес, чтобы в нем сгорело все, что нам так дорого. Именно в этом я вижу свой долг как Регента и Наследника престола, а не в умножении безумной ненависти.