Год 1942 - «учебный». Издание второе

Бешанов Владимир

Но в целом урон, нанесенный германской авиацией, был небольшим. Гораздо большие потери — более 2000 человек — десантники понесли в результате неточной выброски по вине собственной транспортной авиации. Как и прежде, были многочисленные случаи выброски людей и грузов на большой площади, с высоты 1000–2000 м вместо положенных 600 м — в расположение 33-й армии, корпуса Белова, в боевые порядки противника и даже за Днепром. Потери грузов значительно снизили боеспособность десанта, потеря лыж лишила многие подразделения подвижности. До 23 февраля одновременно с продолжавшимся десантированием части корпуса сосредоточивались в районах сбора, разыскивали сброшенное имущество и

вели разведку.

Немцы, в свою очередь, с первой же ночи появления в их тылу десантников начали усиливать свои гарнизоны и оборонительные сооружения. Многие строения в населенных пунктах приспосабливались под огневые точки, строились ледяные окопы и различные заграждения. Гарнизоны усиливались танками и артиллерией.

Приняв командование корпусом, полковник Казанкин связался со своими бригадами и с командованием 50-й армии. К этому времени войска генерала Болдина, подходившие к Варшавскому шоссе на рубеже Сапово, Савинки, встретили упорное сопротивление противника, преодолеть которое оказались не в состоянии.

В ночь на 24 февраля 9-я воздушно-десантная бригада полковника И.И. Курышева, уничтожая по пути мелкие гарнизоны, вышла к населенным пунктам Пречистое и Куракино, где была остановлена немцами. 212-я бригада подполковника Н.Е. Колобовникова пыталась с ходу захватить опорные пункты в Иванцеве, Костинках, Жердовке, но успеха не имела. В течение ночи на 25 февраля части корпуса вели разведывательные поиски, улучшали занимаемые позиции и готовились к проведению повторных атак опорных пунктов. Единственным средством подавления, которым располагали десантники, был огонь из стрелкового оружия и минометов. Однако и он не мог быть особенно интенсивным из-за ограниченного количества боеприпасов. Поэтому корпус действовал в основном ночью, внезапными атаками.

Всего перед собой части Казанского имели около пяти пехотных полков, принадлежавших 131, 34-й и 31-й дивизиям. Они располагались в населенных пунктах, приспособленных к обороне, занимали укрепленные позиции, были усилены артиллерией и поддерживались бомбардировочной авиацией. Таким образом, с первого дня боевых действий корпус на всем фронте наступления встретился с организованной обороной, которая все более усиливалась в связи с тем, что десантирование и сбор частей воздушного десанта затянулись на длительное время. Противник, определив намерения и направление ударов войск 4-го ВДК, немедленно стал подтягивать в район действий дополнительные силы.

Несмотря на это, десантники на отдельных направлениях продвинулись на 20–22 км навстречу войскам фронта, овладели рядом населенных пунктов. В результате боев 23–28 февраля части корпуса вышли на указанный командованием Западного фронта рубеж, где должна была произойти встреча с войсками 50-й армии. Нескольким разведгруппам 9-й воздушно-десантной бригады удалось даже пробраться через Варшавское шоссе и установить связь с частями генерала Болдина. Но 50-я армия не смогла прорвать фронт и соединиться с десантниками, и корпус, понеся значительные потери, при ограниченном количестве боеприпасов 1 марта перешел к обороне.

В итоге десантная операция поставленных целей не достигла. Войска 43-й, 49-й и 50-й армий не добились решительного успеха. Только в начале марта после тяжелых многодневных боев им удалось срезать юхновский выступ и освободить Юхнов. Продвинуться дальше они не смогли. Сложившаяся обстановка вызвала необходимость длительного пребывания частей 4-го воздушно-десантного корпуса в тылу противника. В этой обстановке задачи корпуса свелись к удержанию захваченного района, диверсионной деятельности на немецких коммуникациях.

Отсутствие

регулярного снабжения — ведь по замыслу операции боевые действия десанта должны были продолжаться не более 2–3 суток — артиллерии и танков и слабая поддержка с воздуха фронтовой авиацией не позволяли парашютистам успешно выполнять сложные боевые задачи. По существу, десантные бригады и батальоны превратились в обычные облегченные стрелковые части и партизанские отряды.

Анализируя эту операцию, генерал Лисов пишет:

«…В конце января и начале февраля в тылу вяземской группировки противника сложилось несколько очагов борьбы советских войск. Это группы генерала Белова и Ефремова, группы десантников майора Солдатова и подполковника Онуфриева. К моменту принятия решения на применение 4-го воздушно-десантного корпуса в феврале положение указанных групп нельзя было считать даже удовлетворительным. Отсюда возникает вопрос: стоило ли в этой обстановке бросать десантников навстречу войскам 50-й армии?

Не лучше ли было бы 4-й ВДК использовать вначале для усиления группы Ефремова, затем, соединив эти войска с группой генерала Белова, образовать единый плацдарм и, опираясь на него, под единым командованием… нанести удар на север между Вязьмой и Смоленском, навстречу 11-му кавалерийскому корпусу Калининского фронта или на юг навстречу армии генерала Болдина? Но командование Западным фронтом не дало соответствующих указаний.

Несогласованность как в сроках, так и в направлении действий советских войск под Вязьмой не позволила добиться решающих успехов, а противник получал возможность отражать их атаки по частям, то в одном, то в другом месте, маневрируя своими силами и средствами».

В ходе Отечественной войны советское командование попыталось провести еще одну крупную воздушно-десантную операцию в сентябре 1943 года, когда наши войска вышли на рубеж Днепра. Казалось бы, имея ценнейший опыт вяземских десантов, теперь можно было предусмотреть все. Однако на деле опыт никому оказался не нужен, а просчеты в организации операции достигли уровня кретинизма.

Целью десанта являлось содействие войскам 40-й армии Воронежского фронта в расширении так называемого букринского плацдарма на западном берегу реки. Для высадки был выделен сводный воздушно-десантный корпус в составе 1-й, 3-й и 5-й бригад под командованием заместителя командующего ВДВ генерал-майора И.И. Затевахина. План операции утверждал лично представитель Ставки маршал Жуков, который в целях соблюдения секретности запретил взаимодействие и обмен информацией между армейским и десантным штабами — «пусть каждый решает свои задачи». В соответствии с этой идеей командиры бригад получили боевой приказ 24 сентября в 16.00, за полтора часа до посадки личного состава в самолеты; у комбатов на постановку задач своим подчиненным осталось по 30 минут; командиры рот и взводов проводили инструктаж бойцов уже в воздухе.

Достоверные разведданные о составе и группировке противника отсутствовали, а те, которые имелись, — игнорировались. Выдвижение в район предполагаемого десантирования германских резервов осталось незамеченным. Транспортных самолетов в исходные районы прибыло значительно меньше, чем планировалось, а их грузоподъемность оказалась меньше заложенной в расчетах и таблицах десантирования. Выделенные за 30 минут (!) до взлета бензозаправщики не успели в столь короткий срок заправить все машины. В результате десантирование проводилось не по плану, а отдельными самолетами по мере их заправки. Уже в ходе проведения операции выяснилось, что горючее закончилось, и десантирование было прекращено.