Год девственников
Шрифт:
– Ты, грязная шлюха! Грязная тварь! Ты беременна и хочешь свалить это на моего сына! Какая низость…
– Прекрати! – Дон уперся локтями в кровать, плечи его приподнялись. – Заткнись!
Уинифред шагнула к кровати и закричала в ответ:
– Никогда! Никогда! Я тебя знаю! Я ведь твоя мать, помнишь это? Ты был таким хорошим, чистым, непорочным…
– Непорочным? Черта с два!
– Дон, Дон, ложись. Я все улажу.
Аннетта уже натянула халат, но Дон не обратил на ее слова никакого внимания и, подтягиваясь повыше на кровати, заорал на мать
– Слушай, ты! Хоть раз же меня послушай! Этот ребенок наш… мой. Мы были вместе год, целый год. И знаешь, что я имею в виду, – „были вместе"? А то, что мы занимались этим прямо у тебя под носом. Да, да, занимались этим. Ты не ожидала? Ее мать всегда относилась к ней, как к весталке, и ты все время пыталась завернуть меня в пеленки. А мы целый год были вместе. И когда это произошло, – Дон дернул головой, – это не было ошибкой. Я хотел этого – я хотел взрыва!
Слышишь, взрыва, который вышвырнет тебя прочь из моей жизни!
– Дон, Дон! Хватит! Ложись.
– Я уже достаточно долго лежал. Я хочу сказать и скажу. Это был чудесный год, время, которое я называю годом девственников.
Рассудок Уинифред отказывался видеть в этом мужчине, лежащем на кровати, своего любимого сына. Этот говорил вульгарные, грязные слова, прямо как ее муж, а тот ведь совсем не был похож на ее мужа. Но одно было совершенно ясно: эта тварь настолько очаровала его, что, видимо, он просто хотел спасти ее доброе имя.
– Я не верю ни единому твоему слову! – снова закричала Уинифред. – Меня не проведешь. Ты просто прикрываешь ее.
Где-то вдалеке хлопнула дверь. Это, должно быть, дверь в дальнем конце коридора, та, что вела в коттедж. Да, точно. Джо.
Уинифред завопила:
– Это был он, не правда ли? Это был Джо! Он всегда хотел тебя, и он всюду возил тебя. И даже когда вы уже должны были обручиться, он продолжал возить тебя. Это был Джо, скажи мне, девочка? Скажи мне правду. Но ты ведь все лжешь. Ты грязная, мерзкая шлюха. Ты…
Дверь открылась. На пороге стоял Джо. Однако его появление не остановило поток брани, а просто направило его в иное русло. Теперь Уинифред орала уже на него:
– Устроил так, чтобы мой сын прикрывал твои грязные делишки?
Лицо Джо перекосилось. Вид у него был озадаченный.
– Что это значит? – спросил он у Дона.
Уинифред не дала Дону ответить:
– Не спрашивай, что это значит. Лучше посмотри на ее живот. Хотя, конечно, ты и так все прекрасно знаешь. Сам незаконнорожденный, и еще одного ублюдка породил!
– О Боже! – Дон судорожно вздохнул и откинулся на подушки. Слова невнятно вырывались у него изо рта: – Она сумасшедшая… совершенно сумасшедшая. Она… она всегда была… Уведи ее отсюда, Джо… Уведи ее…
Джо не сдвинулся с места. Он лишь пристально смотрел на свою приемную мать, от всего сердца желая, чтобы то, что она говорила, было правдой. Наконец сквозь сжатые зубы он сказал ей:
– Когда-то ты была рада и незаконнорожденному ребенку. И знаешь, чтобы оказаться ублюдком, вовсе не обязательно быть незаконнорожденным.
Вместо ответа Уинифред резко развернулась, схватила со стола графин с водой и швырнула ему в голову. Графин попал в ухо и отлетел в сторону. Уинифред приблизилась к Джо, готовая вцепиться в него, но тут дверь отворилась и в комнату с криком влетел Дэниел:
– Ради Бога! Что еще случилось?
Джо и Дэниел потратили немало времени, чтобы схватить Уинифред и вытащить ее прочь. Все это время она выкрикивала те же ругательства, что Дэниел уже слышал от нее.
В коридоре они столкнулись с Пэгги, и та, вытаращив глаза и изумленно разинув рот, отшатнулась от хозяйки. Однако на Мэгги вся эта брань не произвела никакого впечатления. Мэгги стала помогать мужчинам тащить Уинифред вверх по лестнице, уклоняясь от ее непрерывных пинков.
В какой-то момент Мэгги вдруг испугалась, что сейчас все четверо скатятся вниз, и, вцепившись в перила одной рукой, закричала:
– Пэгги! Вызови врача! Скорее вызови врача!
Добравшись наконец до верха, они продолжали волочить извивающуюся и орущую Уинифред по коридору к ее спальне. Дэниел ногой открыл дверь и втолкнул жену в комнату. Он швырнул ее на пол, быстро вытащил ключ из замочной скважины, выставил Джо и Мэгги обратно в коридор, выбежал сам и запер дверь снаружи. Все трое стояли, тяжело дыша. И тут из спальни раздался дикий вопль. Через несколько секунд послышался звук разбрасываемых по комнате предметов. Когда что-то тяжелое ударило в дверь, Дэниел отступил и, глядя на Джо, спросил:
– Чем же все это вызвано?
Джо еще тяжело дышал, и голос его был отрывистым:
– Она наконец посмотрела на Аннетту трезвыми глазами. Но я пришел уже под конец и не знаю, что там происходило до того.
Опять что-то тяжелое стукнулось о дверь. Мэгги проговорила:
– Да она разнесет всю комнату…
– Пускай.
Дэниел повернулся и пошел вниз по лестнице. Остальные последовали за ним в спальню Дона. Сам Дон был очень бледен и весь дрожал. Дэниел обратился к Аннетте:
– Что же все-таки случилось? Откуда она узнала?
Аннетта на секунду опустила голову.
– Я была раздета. И она увидела руку Дона на моем животе. Она, видимо, шла с веранды, потому и появилась так неожиданно.
– Ну когда-то же и она должна была узнать, правда?
Аннетта посмотрела на Дэниела и сказала:
– Я увожу его завтра, папа.
– Это может и не понадобиться, девочка моя. Доктор, конечно, скажет свое слово. Но ясно, что ее нужно забрать отсюда. К этому все шло уже давно.
Когда через полчаса доктор Питерс в сопровождении Мэгги зашел в комнату Уинифред, он так и замер на пороге, изумленно озираясь. Единственным оставшимся в целости предметом была кровать. На ней, распростершись, лежала женщина. Ее врачом он был уже долгие годы. Выписывал всякие таблетки, хотя всегда знал, что они ей ничем не помогут.