Год Дракона
Шрифт:
ПРАГА. ИЮЛЬ
Заведеньице называлось весьма незамысловато – «У Втешечки» и располагалось на самом краю Старе Места, можно сказать, на отшибе, явно не на главном туристическом маршруте. Трактирчик и трактирчик, ничего себе такого особенного. Но о его существовании Елена действительно не подозревала. Это была совершеннейшая правда.
Они вошли в окутанный мягким полусветом зальчик, сели за темный от времени дубовый стол. Их появление не прошло незамеченным, и Елена с изумлением увидела это. Приветливые жесты и улыбки, адресованные ему. И удивленные – ей: эта женщина, с Драконом, –
– Вы, как я погляжу, пользуетесь тут популярностью…
– Обязательно. Мы с Вацлавом когда-то прочесывали весь город наискосок и по диагонали. Теперь ему нельзя, а мне по-прежнему можно. Чем я и пользуюсь с большим удовольствием. Правда, редко. Сюда я тоже не так чтобы уж очень часто заглядываю…
– Почему?
– Потому что здесь меня всегда кормят непременно бесплатно и так вкусно, что невозможно отказаться, а потом надо неделю дергать штангу, чтобы оприходовать полученные калории…
– За какие такие подвиги?
– Ну, это долгая история…
– Ничего. Я не спешу.
Майзель улыбнулся, вздохнул и огляделся. Он уже решил, что придется рассказывать, как появился хозяин. Втешечка едва доставал лысиной Майзелю до середины груди, но это не помешало ему облапить гостя и приподнять его на несколько сантиметров от пола:
– Пане Данечку, наконец-то! Я уж думал, ты меня совсем забыл!
– Ну-ну, не кокетничай… Пани Елена, это пан Карел. Карел, это пани Елена…
– Томанова, – Елена протянула руку.
– Втешечка, – Карел пожал ее ладошку. Он был такой круглый и так лучился радостью, что Елена невольно улыбнулась. – Есть будете?
– Будем. Сначала только выпьем с тобой по пятьдесят твоей сливовицы, и расскажешь, как дела.
– Да какие же у меня дела-то, пане Данечку, Бог с тобой! Дети учатся, супруга здорова, слава Богу, прибавления ждем скоро…
– О! А ты говоришь – дел нету. И кто?
– А опять девка…
– Значит, пятый заход впереди, пане Карелку…
– Ох, и не говори. Посидите, я мигом!
Когда он вернулся с подносом, на котором стояли три рюмки и небольшой графинчик, лицо его уже не излучало прежней безмятежной радости:
– Пани Елена, вы та самая… из «Пражского Времени»?
– Да, та самая. А Вы что, читаете наш журнал?
– Ну, как же…
– Карлито, закрой рот.
– Да я ничего… Я же только спросил, пане Данечку…
– Спросить по-разному можно. Не начинай, понял?
– Ну, ладно. Вы тут проясните диспозицию, кто из вас хороший, а кто плохой, только недолго, я пока схожу попудрить носик, – Елена поднялась и, светски улыбнувшись обоим мужчинам, удалилась в направлении туалета.
Втешечка виновато посмотрел на Майзеля:
– Я опять чего-то не того сморозил, да?
– Ничего, Карлито. Я выкарабкаюсь. Ты всегда отличался редкостным чувством меры и тактом…
– Пане Данечку, я не хотел…
– Знаю, друг мой, знаю…
– Я сейчас.
– Куда?!? Сидеть!!!
Карел покорно опустился на место…
Вскоре появилась Елена. По тому, как сверкали ее глаза, Майзель догадался, что она в бешенстве:
– Ну, разобрались? Отлично, – она села и залпом опрокинула в себя стопку крепчайшего напитка. И даже не поморщилась. – Вы что-то начинали говорить, пан Карел. Я с удовольствием вас выслушаю.
Втешечка махнул рукой:
– Да что там говорить… Что бы я не сказал, вы все
– Да-да. Это я все знаю, – Елена достала сигареты, закурила. – Я вам вполне верю, пан Карел. И понимаю. Допустим, вас он спас. А как быть с остальными? Кого он не спас? И никогда не спасет?
– Пани Елена, да вы что, – Втешечка вдруг улыбнулся. – Он всех спасет, только вы у него под руками не путайтесь… Он все правильно делает. Сначала тех, кто к нему близко стоит. А потом и всех остальных. Он же не Господь Всемогущий, чтобы всех одним махом спасти. Ему время нужно. И помощь. С меня какая помощь? Ну, накормлю от души, когда на огонек заглянет. Я наших военных всегда бесплатно тоже кормлю. Налоги плачу исправно, опять же. Вот и мой грошик на великое дело работает. А много ли человеку надо, пани Еленушка, чтобы человеком себя чувствовать? – Он вздохнул и осушил свою рюмку. – А вы-то ему куда больше помочь можете. Я, когда статьи ваши читаю, всегда со смеху чуть не падаю – уж больно ловко вы заворачиваете. Талант у вас. А про него, – он снова показал на Майзеля, – про него у вас так не получается. Потому что вы сами тому не верите, что про него пишете. Я других разных тоже читаю, они глупости пишут про всех одинаково. А вы – нет… Вот я и подумал, что должен я вам все сказать… Вдруг вы поймете… – Втешечка растерянно смолк и беспомощно посмотрел сначала на Елену, потом на Майзеля.
Елена погасила сигарету и вдруг накрыла лежащие на столе сцепленные в замок большие натруженные руки Втешечки своей узкой прохладной ладонью:
– Пане Карелку… Клянусь вам, я разберусь. Во всем разберусь и напишу все, как есть на самом деле. – Майзель никогда прежде не слышал у нее такого голоса. – Вы мне верите?
– Верю, – Втешечка просиял. – Верю, пани Еленушка. Только вы уж поскорее, ладно? А я на кухню, сейчас…
Он укатился собирать на стол. Елена посмотрела на Майзеля и закурила новую сигарету. Майзель шумно вздохнул и забарабанил пальцами по столу что-то замысловатое. Елена нарушила молчание первой:
– Просто поверить не могу, что это со мной происходит… Водевиль какой-то, – она ткнула сигарету в пепельницу: – Ну, вы, христосик! Скажите что-нибудь!
– Что?
– Я не знаю. Что-нибудь, что разрядило бы пафос, скопившийся под потолком. Того и гляди, молнии посыплются…
– Пани Елена, вы злючка…
– Подумаешь. Это я уже слышала от вас, кстати. Но в первом приближении сойдет. Так от чего вы его спасли, если не секрет?
– А, пустяки… Рэкет… Давно дело было…
– Видно, не такие уж и пустяки, раз столько лет… Впрочем, это не важно сейчас.