Год Дракона
Шрифт:
– Ну… Должно существенно сгладить эффект. Прости, дорогая.
– Дай мне зеркало.
– У меня нет зеркала, я не пидор, зеркальце в косметичке таскать, – рявкнул он так, что Елена испугалась. Он заметил это, присел перед ней на корточки: – Ну, извини, извини… Правда, ничего страшного. И еще дорога назад… Я просто идиот. Не сердись.
– Я не сержусь, – Елена посмотрела на него и улыбнулась. – Как ты засбоил, дорогой. Что скажут аборигены – зачем Дракон притащил сюда эту облезлую левретку…
Сравнение с левреткой понравилось Майзелю. Он улыбнулся:
– Мы договорились. Помнишь?
– Помню. Не мельтеши. Тебе не идет.
– Ну, тогда вперед…
Они
Дальше все замелькало, как в гигантском сумасшедшем калейдоскопе. Император Квамбинга встречал их на взлетной полосе сам, с маленькой свитой, безо всяких почетных караулов и прочей дребедени. Майзель выпрыгнул ему навстречу из бронемашины, они обнялись, как старые друзья – они и были, наверное, друзьями… Император был такого же роста, как Майзель, но из-за своей комплекции казался крупнее. Потом они мчались куда-то, потом летели на жутких армейских вертолетах, закладывая такие виражи, что Елене становилось муторно. И кругом были сотни людей, которые, увидев императора и Майзеля, начинали скакать от радости в самом прямом смысле этого слова…
Они летели над бескрайними пространствами пустыни и саванны, перехваченными во всех направлениях удивительно прямыми и добротными дорогами, Квамбинга все время что-то показывал Майзелю, скаля в улыбке огромные розовые зубы… Внизу сменяли друг друга захватывающие дух панорамы: гигантские терминалы морских портов Луамбы и Страндхука, нефтехранилища и прииски Наминги, стартовые платформы космодрома с готовыми к запуску свечками «Орионов» и взлетно-посадочными полосами, и разгонный комплекс «Мечта» с треугольным силуэтом космолета на нем, проходившем, как знала Елена, последние испытания… Потом ее взору предстали какие-то странные сооружения посреди пустыни, назначение которых осталось для Елены совершенно непонятным. Здесь, когда они приземлились в университетском кампусе Луамбы, она увидела – впервые за много лет – пропадающего в Намболе основателя современной климатологии и климатодинамики, Юзефа Герцига, и его жену-африканку, такую потрясающую красавицу, что у Елены перехватило дух… И русские ученые и инженеры были здесь, и много, – чем они тут занимаются, Елене тоже было не очень понятно. Но здесь вовсе не было так жарко, как она ожидала и как должно было быть. Тепло было, но не жарко. И воздух не был таким тяжелым, как в Камеруне или Нигерии… Дышалось удивительно легко. Так вот оно что, обмерла Елена от мгновенной догадки. Неужели это возможно?! Просто невероятно, что вытворяют эти люди… Этот человек…
Елена плохо понимала английский императора, но уловила, что страна, поставленная на дыбы, готова принять первых переселенцев. Первый миллион – через восемь месяцев. В следующем году три, и потом по пять миллионов человек в год, всего около тридцати. Значит, это не шутка, подумала Елена. И пускай это всего лишь первый шаг… Он это сделает. Он… Они сделают это, черт побери их совсем!…
Они вернулись в Луамбу, когда быстрая южная ночь уже накатилась на город, и тот
Пока Елене показывали ее комнату и помогали освоиться, Квамбинга с Майзелем уединились в императорском кабинете. Налив в высокий стакан ледяного сока и плеснув туда немного виски, Квамбинга протянул ему коктейль:
– Хочу спросить тебя, Дракон…
– Валяй, – Майзель отхлебнул напиток, сел в мягкое кресло и вытянул ноги.
– Это твоя женщина?
– Нет, друг мой. Это мой… биограф. Почему ты спросил?
– Ты так на нее смотришь… – Квамбинга покачал головой, словно осуждая. – Она разве глупая? Если я разглядел… Она красивая. Я бы тоже взял ее в жены.
– Тоже?! Ну-ну… Ты же знаешь, друг мой. У нас бывает так все непросто и не сразу…
– Я знаю, – кивнул император. – Белые женщины удивительные. К ним так прилипаешь, что они становятся частью тебя. Не оторвать потом. И хотят, чтобы мужчины всю жизнь держались за их юбку. Разве мало у мужчины дел?! Ах, Дракон… Тебе нужна наша девушка. Будет любить тебя, когда ты хочешь. И сколько хочешь… Наши девушки хорошие, ласковые, и не ждут, что мужчина будет, как мальчик, сидеть возле нее и смотреть ей в лицо. Помнишь Макимбе?
– Кого? – удивился Майзель. – Кто это?
– Ты тогда прилетел со своими воинами, когда унитовцы [55] и «дикие гуси» [56] вошли в наш лагерь и никого не выпускали, у них же никогда не было проблем с патронами… Ты ее вытащил… Они прятались в церкви, ее тоже подожгли, мы вовремя успели тогда…
– Я не помню ее, друг мой. Мы там много кого вытащили, – Майзель пожал плечами, отхлебнул еще коктейля. – И что?
– Она тебя помнит. Ждет тебя. Когда ты прилетаешь, тебе всегда некогда… Она такая стала, ты ее не узнаешь теперь. Я ее для тебя берегу, Дракон.
– Хочешь породниться со мной, плутишка? – Майзель рассмеялся, все еще не принимая выходку Квамбинги всерьез.
– Конечно, хочу, – кивнул император, пристально, безо всякой улыбки глядя на Майзеля. – Кто, будучи в здравом уме, откажется от такой невероятной удачи? Я вижу, тебе тоскливо, – Квамбинга наклонился к Майзелю. – Возьми себе Макимбе. Мой народ будет счастлив и горд. Я буду рад. Макимбе будет счастливой. Она будет твоя жена в Намболе. Будет всегда тебя ждать. Ты будешь чаще к нам прилетать, всем будет хорошо… Эту женщину забудь. Она будет уходить, приходить… Будет душу твою держать за горло. Мешать тебе. Удали ее, Дракон. Возьми Макимбе…
Майзель, перестав улыбаться, смотрел на императора. Он знал, что один из титулов Квамбинги на его родном языке звучит как-то вроде «друг Великого Белого Дракона»… Господи Боже, подумал он, какие же они первозданные, эти люди… А может, мне только и надо того, чтобы она душу мою держала за горло, если есть еще у меня душа… Только как объяснить тебе это, дорогой мой вождь мумбо-юмбо?!.
Он понимал, что не может сказать «нет». От таких предложений, сделанных подобным тоном, не отказываются. И Квамбинга тоже знал это. И ждал его ответа…