Год дурака
Шрифт:
Кассирша назвала мне немаленькую сумму. Ого. И в кошельке как будто меньше денег, чем я ожидала, нет? Я вышла на улицу, гадая, где могла потратиться, и наткнулась на Эрика, Деструктора и Олесю. Эрик сразу забрал у меня пакеты. Олеся тихо поздоровалась. Раскрасневшаяся после прогулки, она выглядела почти хорошенькой. Деструктор окинул меня ехидным взглядом, но, против своего обыкновения, воздержался от комментариев.
— Этот моральный инвалид сам не в состоянии сбегать в магазин? — спросил Эрик.
— Он будет готовить. Обещает
— А может, я приглашу тебя на ужин? Ничего особенного, просто закажу пиццу. По меньшей мере тебе не придется за ней идти.
— Спасибо, но нет.
— Рискуешь остаться голодной.
— Я накупила тонну сладостей. Может, Игорек и Олеся хотят по эклеру? Или печенья?
— Они лопаются от мороженого. А ты будь осторожнее. Твой приятель как будто играет в игру «Как достать соседа».
— Уверена, он не нарочно. Он просто… плохо воспитан или еще что-то.
— А мне видится тонкий расчет за его действиями. Парень психопат-манипулятор. Тайный женоненавистник, одержимый жаждой мести. Ты стала его очередной жертвой. И он не успокоится, пока не выпьет из тебя всю кровь.
— Глупости. Он старается быть хорошим, — я сама не понимала, зачем защищаю его, если только что была готова запустить ему в голову парой десятков банок с консервами.
— Усыпляет бдительность, чтобы нанести очередной укус, как только ты расслабишься. Или же совершает свои гадости бессознательно. Что не оправдывает его, а делает даже еще более общественно опасной личностью.
— Эрик, что за тирада? Ты видел его один раз, а уже вывел психологическое заключение.
— Вспомни, в каком виде я его видел. К тому же в хрущевках отличная слышимость.
Деструктор фыркнул, явно осведомленный о ночном происшествии.
— Надо дать ему шанс, — неуверенно повторила я уже сказанное кому-то ранее, на этот раз с куда меньшей уверенностью.
— Надо дать ему пинка. Но как знаешь.
— На твоем месте я послушался бы папу, — посоветовал Деструктор.
Расплывчато намекнув на недовольство по поводу моей медлительности («Я голоден!»), Вадик принялся за дело. Для начала он решил вытащить кости из курицы методом хаотичного тыканья в нее ножом.
— Это делается не так, — осторожно начала я, и мы сразу поругались.
— То есть ты хочешь сказать, что я это делаю неправильно?
— Нет, но…
— То есть я даже не способен достать кости из курицы?
— Нет, я… — с этим человеком меня не оставляло ощущение, что я пытаюсь собирать ромашки на минном поле.
— Знаешь что, тогда разбирайся сама! — он придвинул ко мне доску.
— Хорошо. А ты пока можешь порезать чеснок и базилик. Или займись картошкой.
— Этот твой приятель… откуда у него ключи от твоей квартиры? — спросил вдруг Вадик.
— Ну, он мой друг, и я дала ему ключи от моей квартиры.
— Я тоже твой друг, но мне ты ключи не дала. Видимо, с этим «другом» у тебя особенные отношения.
— Я предлагала
— Вы все так говорите.
— Кто «мы все»?
— Вы. Все, — Вадик втянул нижнюю губу.
— Кроме нас с тобой в этой кухне никого нет.
— Ты стала какая-то истеричная, — с сожалением подытожил Вадик, кромсая чеснок резкими нервными движениями.
Я с недоумением наблюдала за ним.
— Я не понимаю, почему ты расстроился. И не стучи так ножом, попадешь по пальцу.
— Не притворяйся, что тебе есть дело до моих пальцев.
«Как минимум мне не хочется есть ужин с кровью», — подумала я, но вслух произнесла:
— Давай лучше я.
Он тут же плюхнулся на табурет и скорбно сгорбил спину, игнорируя нечищеную картошку. Пришлось заняться ею самой, жалея, что у меня нет лишней пары рук. Картофельные клубни я порезала дольками, а на слой курицы, избавленной от костей и натертой специями, выложила чеснок и базилик.
— Что теперь?
— Моцарелла.
— Я не покупала моцареллу. Ее не было в списке.
— Да, я попросил тебя устно.
— Ты не говорил.
Вадик вскинул голову.
— Замечательно! Теперь я во всем виноват! Ты прямо как моя мать. Все время перекладываешь с больной головы на здоровую.
— При чем здесь твоя мать? Ты собрался готовить, значит, ты отвечаешь за продукты.
— Хорошие начинания наказуемы.
— Нет! Просто должен же кто-то контролировать процесс.
— Я всего лишь попросил тебя купить моцареллу!
— Ты не просил меня купить моцареллу! — взорвалась я.
Вадик скрестил на груди руки и запрокинул голову, вперив взгляд в успокаивающую его точку на потолке.
— Знаешь, а ты изменилась. Большой город испортил тебя.
— Я всю жизнь прожила в этом городе.
Он страдальчески улыбнулся.
— Опять эта убийственная логика.
Не в силах смотреть на эту напыщенную физиономию, я отвернулась к плите.
— Придется обойтись без сыра. В любом случае вряд ли мне удастся найти моцареллу в магазинах поблизости. Это не самый популярный сорт.
Кипя от гнева, я свернула курятину в рулет и поставила в духовку. Наверное, год назад я бы спокойнее отнеслась к происходящему. Но, пострадав от целой вереницы недоумков, я начала терять терпение. Не уверена, что это прогресс, но, с другой стороны, сколько можно надо мной издеваться?
Когда я поставила перед ним тарелку, Вадик, аккуратно взяв вилку в левую руку, а нож в правую, отрезал маленький кусочек, тщательно прожевал его и выдал вердикт:
— Совсем не то без моцареллы.
Ужинали мы в молчании. После, помыв посуду, я демонстративно воткнулась в Джулию Гарвуд — даже и не думай еще что-нибудь сказать или просто подойти ко мне. Пользуясь моментом, Вадик смылся.