Год колючей проволоки
Шрифт:
Вспомнив все, чему его учили, рядовой вывел красный треугольник прицела на полроста выше залегшего в кустах человека и начал стрелять…
Первые выстрелы ушли выше… но уйти или что-либо сделать человек не успел. Он попытался выцелить его, понял, что по нему стреляют, развернулся вместе со своим оружием — и в этот момент голова его лопнула, брызнула едва заметным красным фонтанчиком, человек дернулся и застыл, оружие выпало у него из рук.
Все.
В кишлаке стреляли уже всерьез, несколько «АК» и пулемет, иногда в сольную партию ма-деуса вплетался трескучий голос американских карабинов.
Внезапно Гатуик понял, что переговорник у него отключен, и он не слышит своего командира и не слышит, что вообще происходит. Он включил — и сразу услышал свое имя.
— Второй — где ты, черт тебя побери?! Что происходит?
— Сэр, я там, где мы начали, занял позицию. Сэр, я убил муслика на склоне, снайпера!
Сержант, очевидно, этого не ожидал.
— Отлично, рядовой, двигай к нам. Мы в кишлаке. Тебя могут окружить там. Продвигайся вперед.
— Есть, сэр!
Сказать было легче, чем сделать, — это, похоже, был дом для гостей, от него до кишлака — больше ста ярдов, где совсем мало укрытий. А он совсем не уверен в том, что тот снайпер был единственным…
Спрыгнув с крыши, он перемахнул через дувал, припал к земле. В учебном центре тренировавший их сержант говорил — если чувствуете опасность — не стойте, падайте на землю и стреляйте. Ползти? Можно и ползти — но так слишком долго, потребуется больше десяти минут, чтобы преодолеть эту дистанцию ползком.
Решившись, рядовой, пригибаясь, держа наперевес пулемет, бросился вперед.
На полпути его обстреляли — вот теперь точно его, со свистом пуль и фонтанчиками, выбиваемыми пулями из иссеченной солнцем земли. Он бросился на землю, перекатился, еще раз, ища укрытие от пуль, снова застучал их «Браунинг». По нему стрелять перестали… он снова подхватился с земли и побежал.
Добежал… ткнулся в дувал крайнего дома, осторожно пошел вперед. Его группа ушла куда-то дальше, стреляли у самой мечети, чей минарет иглой вонзался в небо… а он был тут один, с пулеметом и не понимающий, что происходит. Он попытался продвинуться по улице… вскинул пулемет, увидев движение… и едва сдержал палец на спусковом крючке.
Перед ним был бачонок, лет шести, грязный, черноволосый, со сверкающими, как агаты, глазами, он посмотрел на американского морского пехотинца и… бросился наутек.
— Вот черт…
Он пошел по лестнице дальше… и наткнулся на труп. Башки нет совсем, такого он не видел даже в учебном центре, где такие вот «спецэффекты» приглашали налаживать мастеров из Голливуда. Человек просто лежал без головы, а рядом с ним лежал еще один… и между ними лежала русская снайперская винтовка, которую он тоже видел в учебном центре как оружие вероятного противника.
Сам не зная зачем, он подцепил винтовку за ремень и закинул ее к себе за спину. Может, чтобы трофей привезти… хоть и нельзя, а все равно возят. Потом побежал дальше.
Новая автоматная очередь, совсем рядом, он прижался к дувалу, достал из кармашка гранату и закинул ее внутрь. Взрыв, хлестануло истошным, утробным, рвущим душу криком…
Не пытаясь проверить, что там, кого зацепило и кто так кричит, он пробежал дальше, удивляясь, почему никто не пытается применить гранатометы, эту проклятую всеми американскими солдатами
— Это Второй, — Гатуик забыл про дисциплину связи, ему нужно было просто доложиться своим, — я подошел к площади, видел разрыв гранаты.
— Второй — это Первый! Не подходи к нам, нас здесь зажали огнем!
Пулемет бил откуда-то сверху, с террас, почему-то его невозможно было подавить даже огнем крупнокалиберного пулемета. Развернувшись, Гатуик побежал назад, там было укрытие, какая-то канава, куда можно было спрятаться. Он не знал, что делать, командования как такового не было, он просто пытался спасти свою жизнь, пересидеть где-нибудь до подхода воздушной поддержки. Но как заметил один мудрец… если ты не идешь на войну, война сама придет к тебе… он завернул за угол, туда, откуда только что пришел — и столкнулся нос к носу с хаджами.
Он даже не понял сразу, что это были хаджи — а они совершенно не ожидали увидеть его. Первым бежал дух с черной чалмой на голове, аккуратно подстриженной бородкой… и у него были очки на носу, самые настоящие очки. Эти очки и сбили рядового с толку… он казался мирным, и если бы не заряженный гранатомет «РПГ-7», который он нес на плече…
Муслик продолжал бежать по инерции, его глаза расширились от ужаса, он открыл рот, чтобы что-то крикнуть, но рядовой Джим Гатуик не дал ему это сделать. Он просто нажал на спуск своего пулемета и не отпускал, не отпускал до тех пор, пока не выбил все, что было в магазине, больше ста патронов, трассирующие, бронебойные, все вместе — и он вывалил все это в духов с расстояния не больше десяти шагов. Только когда умолк в его руках пулемет, отстучал отбойный молоток в ушах — он услышал сам себя и понял, что кричит изо всех сил.
Духи лежали перед ним, буквально в нескольких шагах от него, молодые, один совсем мальчишка, даже бриться не начал — но с автоматом «АК-47» в руках. Двое гранатометчиков и автоматчик… если бы они зашли с фланга, прошли тем путем, который прошел он, и выпустили бы эти гранаты в их «Хаммер» — было бы совсем хреново. А так… сегодня выпало умереть им, а жить ему, и он жил, сидя у дувала рядом с теми, кого он только что убил, сжимая до боли в руках свой пулемет и не видя ничего перед собой…
А потом над головой прогрохотали вертолеты, и огненные стрелы ракет «Гидра-70» вонзились в горные склоны, выметая осколками и пламенем каменные, поросшие кустами террасы. Еще через несколько минут рядом с проулком остановился «Страйкер», и из него выскочили двое, взяли его на прицел…
— Сэр! Здесь один из наших! Кажется, он жив!
Сразу несколько человек бежали к нему, они заняли круговую оборону, двое пробежали дальше и залегли там, а он просто сидел и смотрел на них.
— Эй, парень! С тобой все в порядке? — спросил один из морских пехотинцев, приехавших к ним на выручку, молодой, толстый и прыщавый, носящий каску так, что она спадала ему на глаза.
— Его контузило… — сказал кто-то.
— Назад всем! Граймс, поднимите его! Парень, мы свои! Ты меня понимаешь?