Год людоеда. Игры олигархов

Кожевников Петр Валерьевич

— Мы знаем, что наша эмблема стала таким же символом Санкт-Петербурга, как Петропавловская крепость, Ростральные колонны или кораблик на шпиле Адмиралтейства, — признавался шеф «Девяти миллиметров» в бесчисленных интервью, которые он давал, а злые языки цинично утверждали — покупал во многих СМИ.

Подчиненные Бакса привыкли видеть его представительное лицо на газетных и журнальных полосах, слышать его хрипловатый голос по радио и просматривать сюжеты про своего шефа в популярных телепрограммах. «Он с Москвой дружит, вот его и светят, чтобы при случае на какой-нибудь пост запихнуть!» — уверенно сообщали одни. «Да ему уже ничего не нужно! Он за эти годы столько нахапал, что для него главное — пожить для себя,

а о другом у него голова не болит!» — со знанием дела утверждали другие. «Вы вначале сообразите, для чего наша контора создана? — озадачивали собеседников третьи. — Кто барыг и депутатов одного за другим хлопает? Хоть одного исполнителя нашли? То-то и оно! А вы, наверное, и не в курсе, что в нашей конторе числятся ребятишки, которых никто и никогда не видит? Вот и думайте сами: зачем все эти репортажи? Что, не доходит? А до того, кому надо, все доходит!»

Второй особо значимой для сотрудников ООО «Девять миллиметров» оригинальной чертой в поведении Тимура Асбестовича являлась манера обращения с входными дверьми. Если оная открывалась изнутри, а Острогов шел к выходу, то не везло тем, кто оказывался снаружи: директор каждый раз распахивал ее с все большей стремительностью.

Поначалу под удары дверей попадали многие несчастливцы, потом сотрудники стали осторожнее, но со сладостным замиранием следили за теми, кто мог подвергнуться атаке впервые.

Прошедшие подобное посвящение отделывались разной степенью урона — от испуга до болезненных ушибов и даже переломов, в основном носа. Перенесших последнее называли «боксерами», а исходя из того, что сам Острогов слыл когда-то отменным бойцом, относили их к его избранным ученикам.

Не меньшую опасность для окружающих представлял и акт закрытия дверей. Тимур совершал это, не глядя назад и совершенно не имея в виду, что за его узловатой спиной в данный момент способен кто-то очутиться. При этих вариантах мало предусмотрительные люди рисковали пальцами, которые от жесткого прессования дверью имели досадное свойство ломаться.

Лица с покалеченными пальцами, в подавляющем большинстве мизинцами, также причислялись к последователям Острогова, поскольку у него самого кокетливо оттопыривались оба мизинца, что особенно умиляло зрителей в те моменты, когда Тимур Асбестович держал в руке чашку со своим излюбленным напитком — суматранским кофе.

Если казусы с дверьми окружение могло воспринимать как темперамент и рассеянность своего озабоченного процветанием фирмы шефа, то существовал еще один тест на выживание в ООО «Девять миллиметров», который Уздечкин окрестил «обязательной программой Бакса». Его составляла личная проверка Остроговым готовности личного состава полностью подвластного ему охранного предприятия. Тимур ставил перед собой первого попавшегося ему подчиненного и, по-родственному щурясь, спрашивал: «Чем буду бить?»

— Рукой, — отвечал испытуемый.

— Имеется в виду, — совсем уж по-отечески улыбался директор. И добавлял: — А каким местом?

— Кулаком! — догадывался боец и позволял себе ответную улыбку.

— Имеется в виду. А как? Как я тебя ударю, а? — увлекался Острогов. — Думай, решай! Ты — в бою! Это — экзамен на жизнь или смерть!

— Сбоку! — звучал уже почти уверенный в себе голос.

— Имеется в виду. — Удовлетворенный начальник подмигивал все еще немного настороженному подчиненному и вдруг изо всей мочи всаживал свое острое колено в незащищенный пах стоящего. Охранник скрючивался, постепенно теряя улыбку. Шеф разочарованно отслеживал оседающее тело и резюмировал с выраженной досадой: — Не готов!

— Ну что, отобрал бойцов? — Острогов вышел из машины и походкой, делавшей его, по мнению Уздечкина, схожим со старым кавалеристом, направился в офис. — Проснись, ветеран!

— Так точно, Тимур Асбестович! — Загубин рапортовал

шефу нарочито молодецким голосом. На ходу отставник подтягивался, словно вспоминал далекие годы, проведенные в школе милиции. — Лучшие из лучших!

— Эти оборванцы? Да у нас таких отморозков отродясь не числилось! — Владелец ООО «Девять миллиметров» обладал своеобразной манерой общаться, когда по его тону и манере поведения было крайне сложно определить, говорит ли он всерьез или всего лишь ерничает. Подобный стереотип поведения сохранился у него, по словам Загубина, после долгих лет службы в КГБ. Еще одной особенностью Острогова было умение во время разговора смотреть сквозь собеседника, который тщетно пытался уловить направление остроговского взгляда. — Распределяй людей по машинам и — в путь! Там уже начинается!

Бакс неожиданно резко повернулся и пошел в обратном направлении. Он приблизился к группе из шести отобранных Нестором бойцов, которые, сообразив, что шеф движется именно к ним, попытались исчезнуть, но было уже поздно.

— Что у тебя с мурлом? — Остановился Загубин рядом с ссутулившимся Тарановым. — У тебя еще язык не откушен?

— Нет. Да, — замялся Дмитрий, прикрывая рукой заплывший бурым пятном левый глаз. — Вчера. Это на боях без правил.

— Ну ты хоть победил? Или зря такое фуфло заработал? — Тимур никогда не мог подолгу разговаривать с подчиненными: после нескольких фраз его охватывало бешенство и он, хлопая офисными дверьми, начинал метаться по кабинетам в поисках следующих жертв. — Я спрашиваю: ты что, в штаны наложил?

— Да нет, это во втором раунде. Ну, он по-тайски ногой ударил и прямо мне в башку угодил. — Таранов подкреплял свои слова жестикуляцией. — Да вот он, Ерема.

— Этот, что ли? — Бакс с вызовом посмотрел на Уздечкина, словно собирался тут же устроить ему боевую проверку. — Где ж тебя так научили? Кто тренер?

— Да нет пока тренера, — признался Еремей и развел руками. — Ищу, присматриваюсь. Вот у князя Волосова бы позаниматься, я думаю, вышло бы толково!

— А ты не думай! — Бакс резко оборвал подчиненного. — Ладно, сейчас надо работать! Все должны работать! Я плачу деньги! Кто из вас купил себе машину? А? Не слышу? Никто, что ли? Ответить не можете? Стадо, а не люди! С кем приходится работать? Неужели нельзя найти приличных бойцов? Вы понимаете, кто вы здесь такие? Вахтеры! Простые вахтеры! И не забывайте об этом! Вы — никто! Пыль! Бациллы! Дерьмо! Кем ты меня окружил, ветеран? — Это уже относилось к Нашатырю, который, стараясь сохранить сановность, спешил за нервно удаляющимся Тимуром.

— Асбестович, да где же сейчас взять нормальных людей за такую зарплату? — не очень удачно попытался оправдаться Загубин. — Что такое две с половиной тысячи? Это же, если считать по советским деньгам, всего лишь двадцать пять рублей.

— Что?! Двадцать пять? Да?! Двадцать пять? А у тебя какая зарплата, большая, да? Маленькая? Да на хер, я тебе скажу, сдались мне такие помощники! Когда я один работал, все успевал, и никто мне претензий не предъявлял! А теперь: двадцать пять, тридцать, а в долг ты не хочешь поработать? — Острогов ворвался в офис, захлопнул дверь, и на улице можно было различить только истеричный гомон его хриплого голоса.

Глава 28. Ахиллесова пята Игоря Кумирова

Весовой впервые направлялся в пресс-группу ГУВД, и многое его здесь удивило с самого начала. Во-первых, он не обнаружил никаких следов охраны ни в указанной ему подворотне, ни в искомой парадной, ни даже на этаже, через который, наверное, можно было проникнуть в иные службы управления. Все здесь говорило о простоте, граничащей с бедностью.

— Как в монастыре, прости Господи! — перекрестился отставной офицер. — Все, наверное, пора менять: и перекрытия, и сантехнику, а кто это будет делать? На какие средства? Чем все это кончится?