Год Людоеда. Время стрелять
Шрифт:
— Хорошо, что не хером! — отозвалась Бросова, беспомощно бултыхаясь в стальном захвате своей тяжеловесной спутницы. — А этот приемщик тоже еще тот козел оказался! Я своим малым умишком прикидываю: он по деньгам раза в два нас нагрел, не менее того получается!
— Пидар он, Зоенька, я тебе доложу, реальный пидар! — заключила Ремнева, и лицо ее угрожающе побагровело. — Я ему так и говорю: «Слышь, сосок, если ты нас по деньгам опустил — я тебя за то зло конкретно трахну!»
— Слышь, подруга, а чем ты его трахать-то собралась, если не секрет? Сиськой, что ли? А как ты ему ее запузыришь? Тут нужен особый опыт! — Бросова ехидно прищурилась. — Или, может,
— А это уже, как называется, сиськи-масиськи получается! — Жанна пыталась на ходу запалить сигарету, но это у нее никак не получалось, и следующую фразу она, возможно, адресовала своему перманентному фиаско: — Буквально что сиськи-масиськи!
— Дуры вы, бабы, и в правильном сексе ничего не смыслите! — Антонина дернула Жанну, у которой из коробка посыпались спички, невольно отмечая ее путь по Среднему проспекту в сторону 10-й линии. — Одно слово — дешевые давалки!
— Это мы-то?! — Махлаткина сердито выплюнула сигарету, но на ее губах остались размокшая бумага и табак, и теперь она мелко поплевывала, пытаясь избавиться и от этого наследства. — Ты чего, тетя Тонна, от счастья хером поперхнулась, что ли, или реально от нас отречься собралась? А ты-то, барыня, кто, столбовая дворянка, что ли, которая на каждом столбе для себя хер потолще ищет?
— Ладно, вижу я, что вы мне не внемлете, потому что сути этого дела пока не осмысляете, — спокойным, уверенным в себе тоном произнесла Ремнева. — Вы, собаки драные, только прикиньте, какой это кайф мужика трахать, а? Бестолочи вы подзаборные! То есть прикиньте только для себя — это не он тебя пердолит, а ты его?! Да вы просто, наверное, этой радости никогда не пробовали?!
— Ну что, Тонна, был у меня один такой залупёнок, — с апломбом начала Жанна. — Он мне такой заказ смастрячил: «Ты, — говорит, — Жаннушка, возьми огурчик, вон тот, покореженный, и меня энтим овощем со стороны багажного отдела побалуй». Во, бабы, какой мне гурман попался!
— Ну и что, Лоханка, побаловала? — Зоя заискивающе скосилась в сторону Антонины, от которой сейчас все-таки зависело ее равновесие. — Люблю я, честное слово, Жаннета, твою брехню иногда послушать! Мне сразу даже такие красочные мультяшки рисуются!
— Ладно тебе, Фома неверующий, меня компрометировать! А то не побаловала?! Так он мне за то еще и денег дал! — Махлаткина мечтательно закатила глаза, омраченные расплывшейся тушью. — Конечно, в этом что-то такое есть, и ты здесь, Тоня, пожалуй, права, но я все-таки больше всего тащусь от того, когда меня саму прут!
— И главное, чтобы не один, правильно ведь? — Бросова провела сухим языком по пересохшим, потрескавшимся от воинственного герпеса губам. — Чтобы во все дыры!
— Нет, все равно вы меня, бабы, не понимаете или просто не хотите понять — я того пока не знаю! — не унималась Антонина, — Ну честное слово, прямо как тупые себя ведете!
— Да почему же не хотим, подруга?! — Зоя начала нервно и быстро откусывать куски коросты, покрывшие ее губы, своими мелкими зубами. — Я тут вот тоже сейчас вспомнила, и у меня случился такой один интеллигентик в очочках. Как говорится: в облачках появился хер в очках! Так этот дяденька что вытворял? Он мой пальчик указательный так аккуратственно брал к себе в ротик, подсасывал и подкусывал, а потом в свою духовку направлял. Была на моем жизненном пути такая жопяная эпопея, не скрою!
— Да главное, девки, не в этом, главное же, по большому счету, в том, что баба, к примеру, может быть целкой или нет! Правильно? — Ремнева остановилась, и с ней, соответственно,
— Тонна, да ты у нас, оказывается, пидараска! — всплеснула фиолетовыми от мороза руками Жанна. — Слышь, Мозоль, ты к ней своей кормой особенно не поворачивайся, а то она тебе моментом что-нибудь в очко запердолит!
— Да мое-то очко уже и не очко вовсе, а что-то на манер пчелиного улья получается! Да и у вас, я полагаю, шмары мои любезные, этот инструмент не в лучшем виде пребывает! А и пусть запердолит! Мне, может, так и спокойнее будет! — Бросова засмотрелась на витрину с модной одеждой и чуть не рухнула навзничь, когда Ремнева вдруг решила продолжить путь и резко двинулась с места.
— Ладно, не бзди: моряк ребенка не обидит! — Антонина встряхнула Зою, словно пытаясь убедиться в том, что еще не выпустила из рук свою невесомую обузу. — И все-то ты, Мозоль, про нас знаешь! Прямо умница-разумница!
— Разрешите озвучить? — Махлаткина издала протяжный трубный звук. — Пардон, у меня, кажись, жидкая продрись! Опять изгадила панталоны! А все из-за ваших рассказов!
— Ай, девки, воздух! Химическая атака! — заголосила Зоя. — Я сдрискиваю!
Женщины подошли к дому, в котором жили Нетаковы. Мечтающее о капремонте строение мрачнело, не имея возможности спрятать прохудившиеся водосточные трубы и обнажившийся местами кирпич; проржавевшие швеллера, оставшиеся от удаленных балконов, торчали, словно обломанные слоновьи бивни. На другой стороне улицы фонтанировало иллюминацией казино «Аризона», темнели фигуры внешней охраны, указывавшей место парковки подъезжающим автомобилям, из которых исторгались шумные компании и церемонно стремились внутрь заведения. Женщины замерли, невольно любуясь недалекой, но несбыточной сказкой.
— Ну что, подруги, как говорится, с картины Репина: приплыли! Вот мы и дома! — Ремнева остановилась перед темнеющими окнами нетаковской квартиры. — Что тут у нас новенького?! Жмуриков в нашем мавзолее не прибавилось?
— Вот и я о том же говорю: что вам, крысы, красивой жизни захотелось? — окликнула подруг Махлаткина. — Пошли, что ли, или как?
— Или как? — низким голосом повторила Ремнева, — А все так же, рачком, чтобы мозги через жопу прочистились! Куда ты нас, Лоханка, приглашаешь-то, никак в казино?
— Ага! Она пригласит, пожалуй! Разве что посрать, да и то за свой счет! — Зоя споткнулась о неровно лежащую крышку люка и вновь чуть не завалилась. — Вот, сволота, как болтает!
— Как говно в проруби! — уточнила Жанна. — Интересно мне знать: нас там не повяжут?
— А за что нас вязать-то? — Тоня в очередной раз встряхнула подруг, чтобы проверить, насколько крепка ее страховка. — Держитесь, сучки! Пристегните ремни, идем на посадку!
Женщины свернули в подворотню и скрылись в парадной. Антонина затянула песню, которую тотчас подхватили Жанна и Зоя: