Год Людоеда. Время стрелять
Шрифт:
— Слышь, Следопыт, а ты скажи врачам, чтобы они у Желтого один глаз сняли и Дениске Нетакову пересадили! — все больше оживлялся Коля. — Пусть Циклопу тоже кто-то в кайф сделает!
— Ага, Бориска, точно! А для Лохматки пусть в морге от жмурика болт отсекут и ему на лоб пришьют! — не остался в долгу Бросов. — Его при такой видовухе чаще на Плешке будут снимать!
— Ну вы, пацаны, даете! — смущенно улыбнулся Олег. — Чего вы тут между собой так все и лаетесь?
— Да нет, Олежа, они оба очень добрые ребята, — Борис еще не полностью отдышался после улицы, и оттого его речь была затрудненной. — Ты понимаешь, сейчас жизнь стала такая
Следов поставил мешок на тумбочку, стоящую рядом с третьей пустующей кроватью, и начал доставать гостинцы.
— А покурить пацанам принести ты, конечно, не догадался? — капризно сморщился Махлаткин, подняв свои и без того ломаные брови, а заметив небольшую гроздь бананов, затянул: — Сосу банан, сижу в калоше!
— А Лохматке еще морковь потолще, чтобы ему в его дырявую жопу засунуть! — добавил Бросов. — А то от него так сраньем на всю больницу шмонит, что к нам даже докторишки не заходят! Жопа-то рваная и говна не держит!
— Ну ты, целка-невидимка! Тебя там самого у бандюков ротвейлеры в жопу драли! — не сдавался Коля. — Да я это, гадом буду, сам видел, когда меня туда привезли!
— Мальчишки, если вы будете ругаться, я сейчас уйду! — пригрозил Борис. — Вот вам фрукты, я их сейчас поделю, а то вы из-за них тут еще передеретесь!
Следов начал раскладывать на две стороны бананы, яблоки, творожные сырки и другие дары.
— Ладно, Следопыт, мир! — Петя подошел к Борису и заглянул ему в глаза. — Я с этой американской вонючкой позже расквитаюсь! Ничего, я ему в капельницу ссанья наберу, пусть оно ему его блядскую кровь немного разбавит!
— А я тебе кислотой глаза выжгу! — посулил Махлаткин, заняв позицию с другой стороны от Бориса. — Будешь потом по Невскому с белой тростью ходить и деньги клянчить!
— Да вы чего, в натуре, оборзели? — не выдержал Ревень. — Мы к вам как к людям пришли, а вы друг на друга, как собаки, рычите!
— Ну все, я пошел! — Следов сделал резкое движение в сторону дверей. — Если вы еще не научились по-человечески общаться, значит…
— Да все, Бориска, все! Слышь, ты, Лохматка, фильтруй базар! — Бросов посмотрел на Колю с улыбкой, которая, конечно, могла выражать не только веселое настроение, но и все, что угодно, потому что была для безнадзора привычной ширмой от всех жизненных перипетий. — Слышь, Следопыт, а что, Денис, в натуре, помирает?
— А кто это вам такую глупость сказал? — оторвался от гостинцев Борис. — Ну что за люди такие: им всегда надо, чтобы все в жизни было как можно хуже! Почему не верить в то, что все будет хорошо?
— Да говорят, Данилыч пацанов на ожоговое водил, так Циклоп такой весь страшный лежит, обгоревший, прямо ни одного кусочка кожи не осталось! — Петя поежился. — Я вот и подумал, что раз ему так плохо, то он уже скорее всего и не жилец.
— Да нет, мальчики, конечно, Дениске сейчас очень тяжело приходится, он до сих пор еще даже ни разу не приходил в сознание, но врачи возле него тоже, я вам доложу, сутками хлопочут, и я думаю, что они это, по большому счету, все-таки не зря делают! — тяжело перевел дыхание Следов. — Конечно, Дениска выйдет из больницы очень не скоро, но мы все будем этого
— Конечно, Бориска! — согласился Коля. — Это ничего, что он круто обгорел, я на него и на такого у Катькиного сада клиентов найду! Там еще тот отмороз попадается!
В этот момент раздалась мелодия, и исходила она от Следова, который сунул руку под куртку, достал пейджер и, густо покраснев, начал читать сообщение.
— Ну, Следопыт, да ты крутой, пейнджиром обзавелся? — Махлаткин вернулся к своей кровати и оттуда с восторгом смотрел на смущенного защитника безнадзора. — А трубы у тебя еще нет?
— Да мне эта вещь просто по работе необходима! — оправдывался Борис. — Да и мать тоже иногда дает сообщение, она же инвалид! А вообще, ты меня извини, Коля, что я это тебе говорю, но правильно говорят не пейнджир, а пейджер.
— Да он и читать-то еще не научился, куда ему такие слова выговорить! — добавил Бросов и плюхнулся на свою кровать.
Олег подошел к окну и рассматривал надписи, сделанные на деревянной раме и подоконнике. Вообще же в надписях была вся палата: и стены, и тумбочки — буквально всё! Здесь были и имена лежавших когда-то на этих кроватях ребят, и их телефоны, и даже адреса, высказывания, стихи и предложения различных встреч.
— Петя, а ты, если это не секрет, куда после больницы собираешься? — Борис задумчиво смотрел на Колю и Петю, усевшихся на свои кровати. — Я тебя не просто так спрашиваю, мне это, между прочим, действительно интересно знать!
— На Луну! — Бросов вытянулся на кровати, перевернулся на живот и начал раскачиваться. — Меня здесь, в больничке, малёхо подлечат, а потом в космос запустят!
— Хорошо, я твой юмор понимаю и ценю, — Следов закончил разделение гостинцев и теперь переносил равную долю каждому из мальчиков на их обшарпанные тумбочки. — Но ты мне все-таки постарайся ответить серьезно: что ты думаешь дальше делать, где жить, чем заниматься? Неплохо бы и поучиться, правда?
— А он со мной будет на Плешке работать! Видишь, как он уже классно умеет? — Коля схватил подушку и запустил ее в Бросова, угодив тому точно по ягодицам. — А остальному учиться мы сегодня начнем! Хотите, прямо при вас?
— Ага! Обломаешься, понял?! — Петя перевернулся, подобрал подушку Махлаткина и швырнул ее в адрес отправителя. — Не знаю, Бориска, может быть, домой вернусь.
— А ты уверен, что тебе там будет хорошо? Твоя мать ведь уже совсем спилась, в квартире собираются блатные компании, — предостерег Следов. — Там у вас сейчас вообще очень большие неприятности. Я тебе пока просто не хочу про них рассказывать — тебе и так плохо, — позже все сам узнаешь. Я только хотел пригласить тебя какое-то время пожить в нашем приюте, в котором Федор Данилович, кстати, директор.
После этих слов Бориса Коля повернулся в его сторону, внимательно посмотрел на гостя и нахмурился:
— А что, у Желтого еще кого-то замаксали, да? Ну Никиту клоповцы зажевали, а еще кого? Говорят, Любка-проводница пропала? — Махлаткин встал, подошел к Олегу и указал ему на какие-то, видимо, еще не прочтенные надписи. — А еще и про Наташку Хьюстон я что-то слышал: она кого-то там убила, что ли? Ну вместе с этим сыном барыги, как его, Сашкой?
— Все-то ты слышал! — Борис аккуратно сложил опустошенный пакет и сунул его в карман потертой гимнастерки. — Ты, Колька, прямо как журналист — всегда все новости знаешь, даже те, которых еще и не было!