Год Людоеда. Время стрелять
Шрифт:
— Спасибо! Отсыпь немного. Все-все, хорош! У меня от них чего-то глотка болит! — Еремей сомкнул свою ладонь и переправил семечки в карман куртки. — Да, в этом ты совершенно прав! Вон князь Волосов ни о каких зверях не рассказывал, а как работает? Как он на «Людоед-шоу» классически шестнадцать бойцов разложил? Если бы не эта ложная тревога по заминированию, он бы, наверное, еще чего-нибудь показал. А ты, кстати, не в курсе, кто эту провокацию сотворил?
— Считай, что ты угадал с первого раза! — Геродот не смог сразу отделаться от шелухи, прилипшей к его нижней губе, и демонстративно
Друзья дошли до набережной Макарова и повернули направо, как и объяснял им Клептонян.
— Да у меня, кстати, тоже была такая мысль, чтобы им как-нибудь подгадить, — сознался Еремей. — Но ты меня опередил! Молодец!
— Молодец среди овец! — аукнулся Геродот и осмотрелся. — Сэнсэй говорил, до зала можно еще дворами дойти, но я его инструкцию не очень понял. В прошлый-то раз он меня сам сюда вел.
— А как вел-то, под ручку? — Уздечкин ловко сплевывал, словно сдувал, шелуху. — Да давай уж так, как вернее, а то будем здесь кружить, пока совсем не околеем!
— Вообще-то, действительно прохладно и, главное, очень дует. Это с залива. Он здесь совсем рядом! — Сидеромов поежился. — А, вот этот дом! Теперь во двор и налево.
Молодые люди окунулись в просторный, наверняка проходной двор и тотчас различили резкие звуки команд, крики и хлопки ударов. Они сделали еще несколько шагов и заметили, что три окна на первом этаже открыты, а за ними в мертвенном свете неоновых ламп перемещаются дети и подростки в перчатках и накладках на руках.
Еремей и Геродот приблизились к среднему окну, заглянули внутрь и увидели Марка, на котором из одежды имелись лишь одни трусы в красно-белую полоску. Впрочем, почти все его воспитанники придерживались того же минимума. Все были настолько увлечены процессом тренировки, что даже не обращали внимания на окна, за которыми, наверное, можно было различить лица смотрящих.
— Может быть, нам не стоит сюда заходить? — Уздечкин подозрительно скосился на друга. — Я думаю, пацаны такую школу не одобрят.
— А в чем дело? — Сидеромов продолжал наблюдать за происходящим в зале. — У тебя какие-то сомнения?
— Вполне конкретные! Ты что, не видишь, — они же там все полуголые! — Еремей указал в сторону спортсменов своими длинными пальцами. — А это же дети, малолетки! Вон, смотри, и девчоночки занимаются! А сам Сэнсей в каком виде?!
— Да брось ты, Ерема, он же тренируется, ему жарко! — с сочувствием произнес Геродот. — Сейчас и мы тоже разденемся. А что, нам с тобой нечего показать, что ли?
— Вот то-то и оно, что есть! А надо ли? — не выдержал двусмысленности разговора Еремей и рассмеялся. — Ладно, Гера, завалимся, но так, ненавязчиво, чтобы нас потом никуда не потянули.
— А куда нас могут потянуть? — непонимающе сощурил глаза Сидеромов. — В душевую, что ли? С девчонками?
— С мальчишками! — громко сказал Уздечкин, и питомцы Клептоняна наконец-то обратили внимание на окно, за которым маячили бойцы охранной фирмы «Девять миллиметров». — Куда?! В прокуратуру! Откуда ты знаешь, чем они тут после своих тренировок занимаются?
— Ну не знаю, чего-то ты, кажется, перегибаешь, —
— Да есть, я слышал, и такие варианты, когда и без плавок обходятся! Но при чем тут в таком случае мы? — Еремей взвалил на плечо спортивную сумку. — Ладно, хорош базарить! Идем, раз уж решили! Перед смертью не надышишься!
В этот момент за спинами друзей раздались истеричный скрип тормозов и сухие хлопки. В подворотню, прорезанную со стороны 4-й линии, въехали одна за другой три машины и заметались, не разбирая дороги, по просторному многоугольному двору. Впереди мчалась оранжевая «двойка», а за ней две вишневые «семерки» с эмблемами охранной фирмы «Эгида-плюс» и с синими проблесковыми фонарями на крышах.
— Заходи, быстро заходи! — Еремей обхватил за талию Геродота, распахнул входную дверь, и они ввалились внутрь. — Они же стреляют! Ты что, не понял?
За дверью продолжали звучать рычание машин и те же хлопки. Потом все стихло, — видимо, машины вырвались из двора через какую-то из подворотен.
— Айда туда! — закричал Уздечкин и ринулся внутрь. Слева от него был зал, где Марк проводил тренировку. — Сэнсэй, привет, у тебя есть окна на другую сторону?
— Да, уважаемый! — почтительно поклонился Клептонян, оторвавшись от застывших учеников. — Прямо в дверь и до упора!
Еремей рванул на себя дверь, но она не поддалась, потому что открывалась в другую сторону. Тогда он толкнул дверь внутрь и метнулся к обозначившимся где-то в глубине темного помещения окнам.
Сидеромов следовал за своим другом и вместе с ним посмотрел сквозь заляпанные уличной грязью стекла. Машины уже замешались в общий поток транспорта, в гуще которого их местонахождение можно было угадать лишь по синим мигающим огням.
— Что случилось, господа? У вас кто-то на хвосте?
За спинами друзей уже стоял Марик и старался угадать, куда обращены взгляды его гостей.
— Чем-нибудь помочь?
— Да нет, Сэнсэй, тут такая ерунда получилась: мы только к твоему залу подошли, а во двор три тачки залетают, да еще и шмаляют на ходу друг по другу! — Уздечкин отвлекся от окна, которое уже не позволяло отслеживать погоню. — У нас ведь в больнице один пацан из «Эгиды-плюс» лежит! Ну этот, как его, Пашка, — ему в «Касатке» перед ее потоплением брюхо распороли!
— Да-да, я про эту историю уже наслышан, — Клептонян по-птичьи склонял свою крупную голову в разные стороны, словно это помогало ему говорить. — Вы, господа, заниматься или только для лицезрения?
— Ну, мы так, посмотрим со стороны, ладно? — Еремей уже снимал с себя куртку. — А если кураж пойдет, тогда немного разомнемся.
— Да, Сэнсэй, если мы по ходу пьесы возбудимся, то тоже попрыгаем, — уточнил Геродот.
— Поступайте как вам будет удобней, — покорно скрестил руки на животе Марк. — Вы позволите мне вернутся к моим ученикам?
— Конечно, Сэнсэй, о чем ты спрашиваешь? — Уздечкин расшнуровывал свои массивные ботинки. — Как говорила одна моя подруга: «Ты со мной не церемонься, хочешь, рви мне уши или на глаза надави — будь агрессивен!»