Год охотника
Шрифт:
– Ты о каком кино говоришь?
– Да неважно! Книга, фильм, спектакль - какая разница, я тебя о сути спрашиваю...
Бурханкин был не согласен:
– Вот и очень как раз это важно. Потому что в книжках - одно, а в жизни...
Франц забарабанил по столешнице сухими пальцами, вдребезги разбивая Фомкину дрёму.
– Давай, излагай. Мы с тобой два старых... перечника. Можем и про жизнь...
Бурханкин изо всех сил пытался одолеть задачу.
– Да что рассуждать... Я... это...
–
– Я когда на Селене женился... я вообще думал: всё!..
– Что "всё"?..
– поощрил его мыслительный процесс Франц.
– Ну, уж...
– Егор Сергеевич развёл руками: если, мол, не понимаешь, то чего с тобой и говорить-то!..
Но Франц понял:
– Да, самое горькое у вас началось гораздо позже...
Бурханкин окончательно закопался в требухе...
– Ты... это... Ты, Фима, это брось... Не надо ворошить... Ты чего-то совсем... Пойдём-ка лучше пройдёмся. Фомка, вон, закис. Ему бегать надо, а то обленится.
Франц даже обрадовался.
Пока он посещал чуланчик-санузел, Бурханкин за этим же самым сбегал на двор. Вместе с Фомкой прошёлся по усадьбе. Поздоровался с пугалом, придирчиво осмотрел деревья и кусты. Пора цветения уже закончилась. На ветвях туго завязались плоды, обещая богатый выбор варенья на зиму.
– Фима, - крикнул Бурханкин, - кто помогать будет? Кого в этот раз позовём закрутки делать?..
– Найдём кого, - прокричал в ответ Франц, запирая входную дверь.
– Я Лизочку уговариваю в отпуск погостить. С того года всё обещает приехать полюбоваться на наши с тобой хоромы.
Бурханкин удивлённо оценил перемену спортивного костюма Франца на джинсы, свежую футболку с отложным воротничком и лёгкий пиджак цвета дорожной пыли.
– Чегой-то ты вдруг разоделся?
– Вдруг догуляем до райцентра?
– пожал острыми плечами Франц.
– Я в квартире давно не был. Может к золотому доктору завернём, если Марк Анатольевич не сильно занят.
Бурханкин отстал, как ворон склонил голову набок, оглядел себя со всех сторон, даже за спину извернулся. Не нашёл ничего нового.
Недоумённо подтянул на пузе синие форменные штаны, подаренные кем-то из городских охотников (все же школьниками были!). Поправил сетчатую тенниску, тоже пожал плечиками и, мельтеша подмётками сандалий, покатился за другом, отмерявшим сажени журавлиными ногами.
Он догнал Франца у ворот. Игорь Максимильянович пропустил его вперёд и притворил за собой калитку...
По дороге через лес Бурханкин всё пытал друга:
– Ты правда хочешь дочу вызвать? Зачем?
– С тобой познакомлю, - уклончиво ответил Франц.
– Не упарится она за месяц тутошней жизни? Не в Германии, чай!..
Игорь Максимильянович гордо возразил:
– Лизхен у меня - хозяйственная
– Франц наверное впервые за многие месяцы общения с егерем высказал сокровенное: - Пусть побудет с отцом хоть немного. Трудно одному, Вилли...
Бурханкин сбился с шага, прицелил снизу глаза-дробины.
– Ты же сам, вроде, по хозяйству вполне... По тебе вообще не заметно, что, это... что один живёшь.
– Управляться, дорогой мой, не проблема... Хуже другое, словом перемолвиться не с кем!
– Он повернулся и вбил слово одним ударом, как гвоздь: - Тошно!..
– Говорить-то можно... Мы же с тобой вон как разговариваем!.. Обиженное сочувствие Бурханкина прозвучало отголоском беседы за пивом.
– А без бабы вообще-то плохо... плохо без бабы в доме. Где бы найти такую...
Он выразительно, но неопределённо показал руками.
Бурханкин был абсолютно уверен, что уж он-то Франца понимает и насквозь видит. Даже когда тот выпендривается со всеми своими городскими штучками...
Поэтому вновь посетовал, соглашаясь сам с собой:
– У нас мало настоящих баб...
– Настоящую редко встретишь...
– эхом откликнулся Франц...
Сегодня он опять видел сон. О Диане. Но Бурханкину - ни слова не проронил.
Он знал, что этот сон - о ней. Иначе - зачем его разом окружили все времена года?.. Зачем усыпанный ягодами холм тихо скрылся под пёстрым лиственным ковром?.. Зачем над курганным сугробом, распустился благоухающий жасмин?..
Игорь Максимильянович, куда смотрят ваши глаза, растворившие в себе море? Фу, даже солнце за тучу спряталось!
Ну вот, встряхнулся, заметил Фомку, пляшущего под кустами, обогрел дружка ласковым словом. Подхватил Бурханкина под локоть (вернее, получилось - под мышку), залихватски подмигивая, предложил басом:
– А не закатиться ли нам с тобой, о востроглазый Вильгельм, в ресторан?
Предложение было встречено бурными аплодисментами:
– Как ты сказал?..
Франц развернул егеря к себе лицом и уточнил с видом строгого наставника.
– В самый фешенебельный ресторан для самых респектабельных мужчин!..
– В "Охотный"?..
– робко переспросил Бурханкин.
– Да, именно в "Охотный"!
– Франц сделался ещё строже.
– Или ты знаешь какой-нибудь другой?
– Можно в закусочную... можно, это... в столовую.
Франц отринул возможность любого другого места.
Бурханкин согласился:
– Сегодня как раз Михална дежурит. Я днём её по дороге видел, когда, это... к Тимофевне забегал.
Франц заблестел подозрительными глазами:
– С чего вдруг?..