Год полнолуний
Шрифт:
Ходить с Синичкой на рынок было тяжело. Выбирая зелень, она каждый раз пыталась выяснить у торговок, сколько дней простояла трава на грядке, какой водой ее поливали — колодезной или речной. Утром или вечером срезали, и была ли роса на листьях в последние дни. Продавщицы, большей частью приезжие из Закавказья, от таких вопросов переходили на непонятные языки, размахивали руками, а те, кто поумнее и неопытнее, начинали креститься, вытягивая и целуя нательный крест.
При покупке мяса колдунью в первую очередь интересовал цвет шкуры кабана,
Возвращались они обильно нагруженные сумками. Не поздно — примерно в полвосьмого. Звездный рынок вообще работал по режиму светового дня: в мае — чуть не всю ночь напролет, в ноябре — до четырех. Как начинало смеркаться, так продавцы и «сматывали удочки».
На дворе стоял сентябрь. Причем удивительно теплый. Словно лето устало бродить круглый год по планете и осталось жить в прекрасной Северной Венеции. На пустыре перед 72-м домом густо пахло полынью. Носились в воздухе стрекозы, порхали бабочки. Просто июнь, да и только. Лепота! И Трофимов никак не мог понять, откуда у него возникло беспокойство. По ту сторону дворового проезда дружески обнюхивали друг друга пушистая, как после душевой, колли и небольшой рыжий боксер. Хозяева стояли чуть дальше, держа наготове поводки.
Но откуда же это беспокойство? Даже страх…
— А-а-а! — надрывно завопила Синичка, округлив от ужаса глаза и отчаянно пытаясь заслонить лицо руками, сумки грохнулись оземь, колени подогнулись, а платье внезапно покрылось крупными зелеными пятнами.
Саша тоже похолодел от ужаса и увидел его — зверя с длинной узкой мордой, с человека ростом, торопливо ковыляющего к ним на коротких толстых ногах, приволакивая за собой пятнистые, покрытые мхом крылья. Неудивительно, что он начал бояться эту невероятную тварь еще до того, как увидел. И весь свой страх Трофимов вложил в один короткий, резкий «прямой» в челюсть.
Тварь брыкнулась на спину, повернула голову, и молодого человека скрутило таким беспощадным, смертельным, ледяным ужасом, что он мог только хрипеть и хватать воздух руками. Он не знал, что в эти самые минуты доски на пристани лодочной станции в Парке Победы разлетелись в стороны, из-под них вырвалось и кинулось поперек дорожек овальное безрукое тело. Существо в несколько прыжков вынеслось на проспект Гагарина и помчалось вдоль него.
Страх немного отпустил. Трофимов увидел, как тварь склоняется над Синичкой, прыгнул вперед, откидывая зверя в сторону, и со всей силы пнул тщедушное тельце. Его тут же опять скрутило ужасом. Но не только — за спиной сомкнулись плотные крылья, ребра сдавило непереносимой болью…
А оборотень как раз свернул возле городской детской аптеки и помчался через дворы.
Окажись вампир хоть чуточку
И тут стремительный удар разорвал его крыло в клочья. Новый противник резко затормозил, разбрасывая груды песка, повернулся рыбьей мордой к кровососу. Вампир выстрелил всеподавляющим страхом, но пугать совершенно безмозглого оборотня оказалось так же бессмысленно, как пытаться устрашить железобетонный фонарный столб. Он прыгнул, челюсти сомкнулись на тощем теле, рванули, и вампира не стало.
Оборотень быстро закончил трапезу, покачался на мускулистых ногах и метнулся к подвальному окну. Зазвенело разбитое стекло, человеческие ноги пару раз пнули воздух, и на месте смертельной схватки осталось только двое молодых людей, еще не оправившихся от испуга, и ошметки кожистых перепонок.
Трофимов оглянулся на собачников. Те гнались за улепетывающими псами.
«Значит, не примерещилось», — подумал Саша.
— Эт-то С-с-создатель, — стуча зубами, сказала Синичка, — п-послал. — Она немного отдышалась и закончила более спокойно:
— Он меня нашел. Это он послал вампира. Больше некому. Мы пропали.
— Не бойся, — Саша помог девушке встать. — Мы вашему Создателю мозги вправим. Не в Америке живем…
При чем тут Америка, ответить он бы не смог, но на Синичку подобная уверенность подействовала, и она даже улыбнулась:
— А я и не боюсь. Пока в мире существуешь ты, мне опасаться нечего. Ты мой якорь, моя опора. Пока тебе хочется, чтобы я находилась рядом, со мной не случится ничего и никогда. Я умру только в том случае, если ты вдруг от меня откажешься и прогонишь.
— Этого не будет никогда, Синичка, — повернул Трофимов к себе ее лицо и поцеловал прямо в глаза. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты находилась рядом всегда. Клянусь!
— Я знаю, — с улыбкой кивнула девушка. — И именно поэтому сразу доверила тебе свою жизнь. Любимый… — Она перевела дух, постепенно успокаиваясь, и огляделась по сторонам: — Великая Геката! Ты посмотри, что эта тварь натворила с нашими продуктами? Давай собирать скорее, пока муравьи на них не набежали.
С крыши навеса открывался великолепный вид: костры, костры, костры. Поселок окружало сплошное поле костров. Это стоял воинский лагерь. Две с половиной сотни хабреков — вернулись воины из бывших рыбацких земель, да еще подошло свежее пополнение. Почти восемь сотен селян — павших в сражении бойцов заменили новые. Под рукой Господа собрались все мужчины, способные носить оружие. Даже Артур, рана на лице которого только-только затянулась, вернулся в строй. Сейчас он разводил шуры-муры с местной девицей. Зря старается — женихов нынче в округе хоть отбавляй.