Год призраков
Шрифт:
— И что — этот бродяга видел твою мать голой? — спросил Джим у Фрэнки.
У Фрэнки была прическа как у Кудрявого из «Трех придурков». [8] Он почесал затылок толстыми, короткими пальцами.
— Наверно, — сказал он, сморщившись.
— Ну и поделом ему, — сказал Джим.
— Ты что хочешь сказать? — спросил Фрэнки.
— А ты вспомни, какая у твоей матери задница, — сказал Джим и рассмеялся.
Фрэнки несколько секунд сидел молча, задумавшись, потом кивнул и сказал:
8
«Три
— Да.
Мэри вытащила скрученную на машинке сигарету. Она всегда утягивала штуку-другую, занимаясь этим делом, — все равно никто бы и не подумал. Мэри на свой манер была ух какая пройда. Закури, скажем, я — Джим меня точно заложил бы. А ей он только сказал:
— Будешь курить — так и не вырастешь.
Мэри затянулась и сказала спокойным голосом:
— А не пойти ли тебе?..
Джим повелительно распределил среди нас обязанности.
— Я буду детективом, а вы — моей командой, — И показал на меня: — Ты должен все записывать. Я дам тебе тетрадь. И не ленись.
— Хорошо, — согласился я.
— Мэри, — велел Джим, — не витай в облаках — будешь считать. Только без этих твоих микки-маусовских штучек.
— Уже считаю, — сказала она голосом Микки и кивнула.
Мы расхохотались, а Мэри и бровью не повела.
— Фрэнки, назначаю тебя моей правой рукой. Будешь делать все, что я скажу. Понял?
Тот согласился, и тогда Джим сказал нам, что мы первым делом должны искать улики.
— Твоя мать не сказала, как этот бродяга выглядел? — спросил я.
— Сказала, что раньше его никогда не видела. Он словно призрак какой.
— Может, это вампир? — предположил я.
— Никакой это не вампир, — отрезал Джим. — Извращенец. Если мы хотим, чтобы все вышло как надо, то нужно делать по науке. Никаких вампиров в природе нет.
Первым делом мы осмотрели место преступления. Под окном конрадовской спальни, на втором этаже их дома, соседствовавшего с нашим, мы нашли четкий отпечаток подошвы. Отпечаток был крупный, гораздо больше, чем у любого из нас, и подошва была не гладкая, а с линиями и кружками.
— Видите, что это? — спросил Джим, присаживаясь на корточки.
— Это след от кроссовки, — сказал я.
— Точно, — сказал он.
— Я думаю — от кеда, — сказал Фрэнки.
— О чем он вам говорит? — спросил Джим.
— А о чем? — спросил Фрэнки.
— Ну, он слишком велик — значит, не ребячий. Правда, взрослые обычно не носят кеды. Наверно, тут был молодой парень. Нам нужно сохранить это, если полиция будет проводить расследование.
— А твой отец вызывал полицию? — спросил я.
— Нет. Сказал, что если поймает этого сукиного сына, то сам его пристрелит.
У нас ушло с полчаса на то, чтобы выкопать отпечаток, — мы осторожно разрыхлили землю вокруг, подкопались под него лопатой, потом пошли к крылечку Бабули и спросили, не найдется ли у нее коробки. Она дала нам круглую шляпную коробку, на крышке которой были нарисованы пудель и Эйфелева башня.
Джим приказал Фрэнки:
— Неси это так, будто у тебя в руках бомба.
Потом мы отнесли коробку в сарай, что стоял в нашем дворе, у забора. Когда Фрэнки поставил коробку на деревянную полку рядом с бутылкой инсектицида, Мэри сказала:
— Один.
Чтоб мне так жить
Бабуля готовила для нас ланч, когда в полдень
9
Популярное американское печенье.
У Бабули были седые жесткие волосы вроде тех, что росли на Джордже, сильные бифокальные очки и похожее на раздавленную изюминку родимое пятно на виске. Со своим маленьким росточком, темной морщинистой кожей и шелковистыми черными усиками по уголкам верхней губы Бабуля иногда казалась мне древней царицей обезьян. Случалось, она пукала стоя и тогда лягала себя левой ногой со словами: «Стреляйте ему по брюкам. Жилетка и лапсердак мои». [10]
Каждое утро Бабуля читала молитвы, а ближе к вечеру, когда приходили соседки — пить вино из чайных чашек, — она с помощью колоды игральных карт предсказывала будущее.
10
Последняя фраза известного еврейского анекдота: в магазин одежды приходит человек, примеряет жилетку и лапсердак и бросается наутек. Хозяин кричит оказавшемуся рядом полицейскому: «Стреляйте ему по брюкам. Жилетка и лапсердак мои».
В то лето за каждым ланчем она потчевала нас не только сэндвичами с маслом, но и историями из своей жизни. В то первое утро нашего расследования она рассказала нам историю из своего детства в Уайтстоуне, где ее отец издавал местную газету, где пожарные машины были на конной тяге, где Мойше Пипик, самый сильный в то время человек на Земле, съедал каждое утро на завтрак двенадцать сырых яиц, где Клементина Черенети с золотым водопадом на голове влюбилась в слепого, который не мог оценить ее красоту, и где бездомный бродяга Мел Тугопук бренчал на банджо, напевая: «Пусть по утрам заткнутся петухи». Все события, малые и великие, разворачивались вблизи местной достопримечательности — Козьей горки.
— Ночной гость, — сказала Бабуля, когда мы поведали ей о следе, сохраненном в ее розовой шляпной коробке. — Когда-то в Уайтстоуне жил один человек — наш сосед. Звали его мистер Уикс. У него была дочь Луквир, она училась со мной в одном классе.
— Луквир? — переспросил Джим, и мы с ним рассмеялись.
Мэри оторвалась от подсчета зернышек перловки в своей тарелке — посмотреть, что тут такое смешное происходит.
Бабуля улыбнулась и кивнула:
— Странноватая была девочка. [11] Все время глазела в зеркало. Не то чтобы она была кокеткой — просто что-то искала. Ее мать рассказывала моей матери, что по ночам девочка просыпалась от удушья с синим лицом — ей снилось, будто она проглотила наперсток.
11
В этом необычном имени присутствует английская основа (queer), имеющая значение «странный», «необычный».