Год, прожитый по-библейски
Шрифт:
Перед тем как выпить, Гершон читает молитвы на иврите, а я украдкой смотрю на него. Глаза полуприкрыты, веки трепещут, глазные яблоки закатились. Смогу ли я когда-нибудь испытать похожее религиозное чувство? Получу ли такое желанное просветление? Боюсь, что этого не произойдет.
Выпив водки, мы направляемся на место действия – в огромное здание под названием «Номер 770 по Истерн-Парквей», мозговой центр этой ветви хасидизма. (Они называются любавичскими хасидами и менее других склонны к изоляции – напротив, настойчиво вовлекают неопределившихся евреев в свой круг.)
На мне черные брюки и черный свитер – традиционная «униформа» хасидов. Я забыл взять абсолютно необходимую ермолку, но Гершон одалживает одну из своих.
– Мы отдаем должное нашей животной стороне, –
– Нет.
– А я прыгал. Инструкторы говорят: просто прыгай, не надо думать. И здесь точно так же.
Я понимаю, что он имеет в виду. Просто войти в зал – уже экстремальное развлечение. У дверей толпятся десятки кутил в черных пиджаках – сплошь мужчины, ни одной женщины (хасидизм не особо приветствует общение полов). Приходится протискиваться, расталкивая других локтями.
Толстый рыжебородый мужчина подходит к Гершону, заключает его в объятия и пускается в пьяную тираду из серии «люблю тебя, мужик, ты самый лучший» на добрые две минуты.
Наконец Гершон вырывается из объятий.
– Кто это был? – спрашиваю я.
– Первый раз его вижу.
Мы протискиваемся внутрь. Перед нами волнующийся океан черных шляп. Их сотни, а может тысячи – в помещении размером с большой спортивный зал. Шумно, как на рок-концертах. Но вместо барабанов и гитары небольшая толпа мужчин поет «Ай-йи-йи-йи».
Обстановка, как на танцполе в Сиэттле в 1992 году. Все пихаются, толкаются, натыкаются друг на друга. Один танцор так сильно врезается в меня, что я почти падаю с ног. «Эй, бородатый!» – кричит он. Все оглядываются. Он зычно смеется.
Мы образуем большой, медленно движущийся круг – нечто вроде священного роллер-дерби. Если поднять глаза, видишь, как какой-нибудь хасид подпрыгивает в воздух, словно на пружине. Если на полу образуется свободное место – а это происходит нечасто, – какой-нибудь гуляка делает сальто. Двое постоянно обмениваются черными шляпами, словно разыгрывая сценку Лорела и Харди [74] .
74
Стэн Лорел и Оливер Харди – одна из самых известных комедийных пар в истории мирового кино. Получили известность в конце 1920-х годов и снялись более чем в ста фильмах. Прим. перев.
Поверьте, я никогда не наблюдал такой незамутненной радости. Это сильное, заразительное чувство – словно кто-то выпустил в зал канистру веселящего газа. Вот мы, сотни танцующих царей Давидов. Даже фанатик контроля вроде меня не может остаться в стороне. Ты словно оглушен. И либо сольешься с потными, прыгающими, кричащими, поющими «эй-йи-йи» ордами, либо будешь затоптан.
Эмоции сменяют друг друга: страх быть раздавленным, восторг от того, что люди могут вести себя так, паранойя – вдруг они что-нибудь сделают с незваным гостем (в голове смесь «Избавления» и «Йентл» [75] ). Но бывают моменты, когда меня охватывает сумасшедшее счастье. Не знаю, Бога ли я чувствую. И это счастье не так сильно, как мои детские озарения. Но пару раз за вечер я ощущаю нечто трансцендентное, благодаря которому будущее, прошлое, дедлайны и долги по кредитке исчезают и я целиком и полностью принадлежу настоящему. И, по крайней мере на несколько секунд, между мной и библейским альтер эго Яковом нет никакой разницы.
75
В фильме «Избавление» (1972) герои попадают в плен к психически ненормальным бандитам. В фильме «Йентл» (Yentl, 1983) еврейская девушка после смерти отца переодевается в мужскую одежду и поступает учиться в ешиву. Прим. перев.
Спустя три часа – в час ночи – я говорю
– Помни, – говорит он, когда мы обмениваемся рукопожатиями на углу, – иногда нужно смотреть на вещи шире и не замечать странностей. Это как Храм в древнем Иерусалиме. Если бы ты вошел туда, то увидел бы, как убивают быков и все такое. Но чтобы понять истинный смысл происходящего, надо смотреть на вещи шире.
Наконец я дома. В ушах по-прежнему звенит «ай-йи-йи-йи». Я пытаюсь понять, какой же смысл кроется за странностями. И вот что я решил: может, во мне есть скрытая склонность к мистицизму. Может, снаружи я рациональный пресвитерианец, а внутри – эмоциональный баптист. Думаю, при определенных обстоятельствах им стал бы каждый, даже Генри Киссинджер [76] .
76
Генри Киссинджер (род. 1923) – американский государственный деятель, дипломат, 56-й госсекретарь США. Прим. перев.
На следующее утро я рассказываю Джули о диких танцах с хасидами и о том, как вкусил чистую радость.
– А где в это время были женщины?
– Ну как где, смотрели. Там есть окна для наблюдения.
– Окна для наблюдения? – Джули явно раздражена.
Это странно. Конечно, я заметил разделение полов – но той ночью было столько необычных и поразительных вещей, что именно на этой детали я не фокусировался. Я впал в забытье, слившись с большинством.
– Да, – говорю я. – Ну, я старался не судить категорично.
– А они, кажется, категорично судят о женщинах.
Я чувствую, у Джули все больше скепсиса по отношению к религии – или, во всяком случае, к ее крайним проявлениям.
Перед началом проекта жена был умеренной защитницей религии в нашей семье. Она верила в некоего Бога или, по крайней мере, во Вселенную, не лишенную этики. «Ничего не происходит просто так», – всегда говорила она, когда я жаловался на какие-нибудь проблемы в работе. Джули обожает ритуалы Хануки и Песаха. И уже начала предлагать темы для бар-мицвы Джаспера (футбол! церемония вручения «Оскара»!).
Но сейчас я чувствую, как она отдаляется от религии – в то время как я сам потихоньку проникаюсь некоторыми вещами. Все дело в разнице между жизнью по Библии и жизнью с тем, кто живет по Библии.
…Он так и сделал: ходил нагой и босой.
День 61. Печатаю эти строки сразу после полуночи. Псалмы требуют вставать в полночь и возносить хвалу Богу, что я и делал в течение недели. Джули я обещал, что это продлится не дольше, потому что приходится заводить будильник на 23:58 и прерывать цикл ее сна через два часа.
Второй месяц эксперимента подошел к концу, и вот что я чувствую: восторг, смятение, ошеломление, недостаток знаний, очарование и страх. И еще смущение.
Мое библейское альтер эго Яков выглядит чудаковато. С одежды свисают кисти. Я повсюду ношу с собой трость-сиденье, гарантирующее чистоту. Борода стала не просто кудлатой. Теперь она свисает с подбородка на добрые пять сантиметров, начала завиваться и торчит в разные стороны. (Джули хочет, чтобы на Хэллоуин я был Томом Хэнксом из «Изгоя», а она – волейбольным мячом, но я не могу отмечать языческий праздник [77] .)
77
«Изгой» (Cast Away) – американская приключенческая драма Роберта Земекиса, вышедшая в 2000 году. По сюжету главный герой, сотрудник почтовой службы, в результате авиакатастрофы попадает на необитаемый остров и остается там четыре года. Главным его собеседником в это время становится найденный среди прибившегося к берегу груза волейбольный мяч. Прим. ред.