Год, прожитый по-библейски
Шрифт:
– Ну да, побиваю.
– Я прелюбодей.
– Вы прелюбодей прямо сейчас?
– Ага. Сегодня, завтра, вчера и через две недели. Побьешь меня камнями?
– Если можно, было бы здорово.
– Я дам тебе в морду. Отправлю на кладбище.
Он говорит серьезно. Это не милый ворчливый старичок. Это злой старикан. С семидесятилетним опытом нелюбви к ближнему. Я вытаскиваю камешки из заднего кармана.
– Да камни небольшие, – объясняю я. – Совсем малюсенькие.
Раскрываю ладонь, чтобы показать ему. Он приближается, хватает камешек и швыряет мне прямо в лицо. Снаряд со свистом пролетает мимо щеки.
На секунду я теряю дар речи. Не ожидал,
Кидаю один из оставшихся камешков ему в грудь. Камешек отскакивает.
– Засажу тебе прямо в варежку, – говорит старик.
– Не стоит прелюбодействовать, – отвечаю я.
Мы смотрим друг на друга в упор. Мой пульс удвоился.
Да, он на восьмом десятке. Да, он только что угрожал мне избитыми репликами из комедий 1950-х. Но можно с уверенностью сказать: у этого человека есть темная сторона. И еще какая.
Игра в гляделки продолжается десять секунд – в итоге он ретируется.
В детстве я видел эпизод «Все в семье» [80] , в котором персонаж Роба Райнера Тупица – слабак и неженка – дал кому-то в челюсть. И страшно расстроился. Но не потому, что совершил насилие, а потому, что получил от этого удовольствие.
Я могу его понять. Побивать камнями оказалось слишком легко – едва удалось соблюсти букву закона. Не буду отрицать: было приятно швырнуть камень в противного старикана. Я испытал примитивное чувство, довольно похожее на месть. Старик был не только прелюбодеем, но и хулиганом. Я хотел, чтобы он почувствовал боль, которую причинил другим, пусть и от слабого удара в грудь.
80
«Все в семье» (All in the Family) – американский комедийный сериал 1970-х годов. Прим. перев.
Как и Тупица, я понимаю, что это чувство этически отсталого человека. Жертва совершенно беззащитна. И все сводится к старому вопросу: как Библия может быть такой мудрой в одних местах и такой варварской – в других? И почему стоит верить книге, где описывается такая жестокость? На этой же неделе я обращаюсь к духовному наставнику Йосси и спрашиваю у него про побивание камнями. Йосси родился в Миннесоте и называет себя «иутеранином» – как он объясняет, иудейская вина и лютеранская сдержанность отлично уживаются друг с другом. Он имеет сан ортодоксального раввина, но никогда не практиковал, а занимается торговлей «шмата» (готовой одеждой). Среди покупателей его шарфов бывали и амиши. Он высокий, широкоплечий, с ухоженной бородой. В свободное время Йосси пишет ироничные эссе о жизни евреев – в частности, сокрушается, что его любимые пирожные «Твинки» [81] недавно стали некошерными. Я познакомился с ним через «Аиш Ха Тора» – ортодоксальную просветительскую группу.
81
«Твинки» (Twinkies) – бисквитные пирожные с кремом. Придуманы пекарем Джеймсом Дьюаром из Ward Baking Company в 1930-х годах. Прим. ред.
Вопрос абсолютно его не смущает.
Он объясняет, что сегодня мы не побиваем людей камнями, потому что для этого нужна библейская теократия. В наши дни подобных обществ не существует. Но даже в древние времена процедура была
– Во-первых, никто не швырялся камнями, – говорит Йосси. – Страдания старались уменьшить. На самом деле, «побивая камнями», человека сталкивали со скалы, чтобы он сразу же умер от удара. Кроме того, осужденному на смерть давали крепкий напиток, приглушающий боль.
К тому же это происходило очень редко. По мнению одних раввинов – не чаще раза в семь лет, по мнению других – еще реже. Требовалось найти двоих свидетелей преступления. Прелюбодея испытывал совет из семидесяти старейшин. Что странно, вердикт семидесяти не мог быть единогласным – это считалось признаком коррупции или промывания мозгов. И так далее.
Я почти жду, что Йосси расскажет, как прелюбодеям делали массаж и дарили подарочный набор. Он привел сильные аргументы. Но все же я не вполне убежден. Неужели в библейские времена люди были столь милосердны? Думаю, не обошлось без некоторой подтасовки фактов. В этом году я постараюсь углубиться в этот вопрос.
И когда будешь есть и насыщаться, тогда благословляй Господа, Бога твоего, за добрую землю, которую Он дал тебе.
День 64. Религиозный статус: все еще агностик, но могу доложить о некотором прогрессе в молитвах. Больше я их не страшусь. А иногда мне даже нравится.
Я начал отказываться от готовых вариантов и пробовать сочинять собственные молитвы.
Элтон Ричардс, пастор в отставке, поделил для меня молитвы на четыре типа. Чтобы запомнить их, я использую аббревиатуру ОИБП. О значит «обожание» (восхваление Господа), И – «исповедь» (покаяние в грехах), Б – «благодарность» (признательность Богу за все, что имеешь) и П – «прошение» (обращение к Господу с просьбой о помощи).
Пока лучше всего мне удается Б – «благодарность». С обожанием я еще не свыкся, исповедь кажется насилием. Что же до прошения – да, бывает, но, когда прошу Бога помочь в карьере, чувствую себя алчным. Стоит ли засорять Его почтовый ящик просьбой, чтобы мою книгу размещали на видных местах в магазинах при аэропортах?
Но с благодарностью все сложилось удачно. Во Второзаконии говорится, что следует благодарить Господа насытившись – это называется «благословением после еды». Христиане теперь благодарят Бога перед приемом пищи, до закусок. На всякий случай я молюсь и до, и после.
Сегодня, прежде чем приступить к обеду из питы с хумусом, я встаю с места за кухонным столом и говорю вполголоса:
– Я хотел бы поблагодарить Бога за землю, которую он дал нам, чтобы эта еда была выращена.
Теоретически этого достаточно. Заповедь Библии выполнена. Но когда я в ударе, то уточняю:
– Я хотел бы поблагодарить фермера, который вырастил нут для этого хумуса. И рабочих, которые его собрали. И водителя грузовика, который привез его в магазин. И пожилую итальянку, которая продала мне хумус и сказала: «Ешьте на здоровье». Спасибо.
В написанном виде это смахивает на речь при вручении премии «Оскар» – за лучшую ближневосточную пасту для бутербродов второго плана. Но когда я произношу эти слова вслух, мне приятно.
Дело обстоит так: у меня до сих пор проблемы с представлением о бесконечном существе, поэтому я исхожу из сомнительной теории, приравнивающей огромные количества к бесконечности. Отсюда чрезмерное обилие «спасибо». Иногда я вхожу в раж и благодарю минуты две: дизайнеров упаковки и людей, которые ставили коробки на конвейер. К этому моменту Джули обычно начинает есть.