Год, прожитый по-библейски
Шрифт:
Я так рад, что провожаю ее еще несколько кварталов. Как ни странно, это ее не пугает и не беспокоит.
Веселитесь о Господе и радуйтесь, праведные; торжествуйте, все правые сердцем.
День 240. Берковиц снова пришел, чтобы вместе помолиться. Не могу же я постоянно ему отказывать. Он читает еще одну добрую, но строгую лекцию.
– Молиться надо по утрам, – говорит Берковиц.
– Точно, – соглашаюсь я.
– Надо прочесть молитву над хлебом.
– Точно.
– Вы прочли молитву над хлебом сегодня, Арнольд?
– Точно.
– Арнольд, я задал вопрос. Вы меня слушаете?
Я попался. Да, я действительно
– Да-да, я прочел молитву над хлебом.
– Хорошо, – говорит он.
Потом мы переходим к еврейскому алфавиту.
– Алеф, бет, далет.
– Нет, алеф, бет, гимель.
– Алеф, бет, гимель, далет.
Это времязатратное мероприятие – кусок моего дня длиной девяносто минут. Но в итоге я рад, что Берковиц зашел, потому что он сказал две поразительно мудрые вещи.
Первая связана с его любовью к соблюдению заповедей.
– Я молюсь, как будто заключаю сделку на сто тысяч долларов, – сказал он.
Вот образ мыслей, который я стараюсь перенять. Не надо смотреть на Библию как на собрание утомительных задач, которые надо выполнить. А надо, чтобы мне не терпелось выполнить заповеди. Нужно любить их.
И в некоторых случаях – на самом деле очень немногих – у меня получается. Например, с шаббатом. Раньше моя неделя была ориентирована на понедельник, начало светской рабочей недели. Теперь – на шаббат. Все ведет к нему. В пятницу утром я начинаю готовиться, словно иду на важное свидание. Варю кофе с расчетом на большой термос, чтобы не пришлось заниматься ничем, даже отдаленно напоминающим готовку. Складываю научные книги стопкой в углу.
И когда заходит солнце, я выключаю компьютер и начинаю работать над ничегонеделанием. Ведь отдых, как ни странно, дается с трудом. Джудит Шулевиц пишет, что избегание дел требует больших усилий. Она права. Нельзя говорить и даже думать о работе. В мозг закрадывается мысль об Esquire – к четвергу надо написать статью о свадьбах. Я давлю ее, но тут же выскакивает новая. Это похоже на игру, где надо забивать выпрыгивающие колышки. К концу субботы, когда солнце наконец-то заходит, чувствую, что устал, но получил пользу – как после прогулки по Центральному парку. Мне приятно, словно я заслужил этот всплеск эндорфина. И я начинаю ждать следующего шаббата.
И во-вторых, Берковиц говорит: «Это иной взгляд на мир. Главное в вашей жизни – не права. Главное – обязанности». Получилась библейская версия цитаты нашего первого президента-католика [196] : «Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя, – спроси, что ты можешь сделать для страны». Хорошее мировоззрение. Оно совершенно не свойственно мне от природы, но я попробую с ним пожить.
Возьмем слово. Я, как журналист, хотя и по большей части фривольно-развлекательного толка, всегда был одержим свободой слова. Если я и верил во что-то абсолютно, это была Первая поправка [197] . Журналисты должны иметь возможность говорить, что хотят. Это наше право, американская ценность. Пленных не берем. Но сейчас я стараюсь увязать этот подход с необходимостью отказаться от злословия в устном и письменном вариантах. Так ли уж надо вставлять дешевую шутку о Дэвиде Аркетте [198] в статью о смокингах? Сделает ли это мир лучше? Вопреки собственному желанию я убираю шутки об Аркетте из статьи.
196
Имеется в виду Джон Кеннеди.
197
Первая поправка к Конституции США, часть Билля о правах, гарантирует, что Конгресс США не оказывает поддержку одной из религий, не запрещает свободное вероисповедание, не ограничивает свободу слова, прессы, собраний и право
198
Дэвид Аркетт (род. 1971) – американский актер, продюсер, режиссер, сценарист. Прим. ред.
Месяц девятый: май
В начале было Слово…
День 243. Сегодня начинается жизнь по Новому Завету. Я нервничаю не меньше, чем обычно, и даже больше, чем в первый день и день, когда звонил гуру Гилу.
С другой стороны, с нетерпением жду погружения в эту новую жизнь. Я должен приобрести массу знаний. До этого года мне были известны лишь азы Нового Завета и христианства. И разрозненные факты, которые до сих пор помню из энциклопедии (например, что, по мнению ранних христиан, сотворение мира было эквивалентом зачатия, и оно произошло 25 марта. Это придает символический вес рождению Иисуса через девять месяцев, 25 декабря). Однако нужны более глубокие знания. Поэтому новая жизнь пойдет мне на пользу.
Кроме того, я чувствую, что пришло время. Несомненно, в современной Америке Новый Завет влиятельнее Ветхого. Или, точнее, буквальная интерпретация Библии влияет на страну сильнее, чем еврейские толкования. Я не склонен думать, что мы на грани теократии. Но евангельское христианство – как в консервативной, так и в прогрессивной форме – оказывает серьезное влияние на нашу жизнь.
С другой стороны, я паникую. Я и так удручен сложностью собственной традиции, а теперь собираюсь зайти на совсем незнакомую территорию. Говорю Джули, что от стресса у меня болит голова.
– Знаешь, ты ведь не обязан этого делать, – замечает Джули.
– Но если я этого не сделаю, то смогу рассказать только половину истории.
– Зато большую.
Это верно. Но, как и Нахсон, древний еврей, который вошел в Мертвое море, я зайду в воду и посмотрю, что будет. Однако сначала придется разобраться с Важными вопросами.
Первый из них таков: если я сосредоточусь на Новом Завете, надо ли будет следовать всем правилам еврейской Библии? Иными словами, оставить ли бороду и пейсы? Или расчехлить бритву и заказать фахиты [199] с креветками?
199
Фахита – блюдо мексиканской кухни: завернутое в пшеничную лепешку жаренное на гриле мясо с овощами. Прим. ред.
Я задал вопрос почти всем известным мне христианским экспертам. Ответ был простым: неизвестно.
Вообще, есть маленькая, даже очень маленькая группа христиан, которые считают, что и сейчас надо следовать абсолютно каждому правилу Ветхого Завета.
Это лагерь ультралегалистов. Они цитируют следующие слова Иисуса из Евангелия от Матфея 5:17–18:
Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все.
Иисус Бог, но он подтверждает: законы древних евреев до сих пор действуют.
На другом краю спектра – христиане, которые считают, что Иисус отменил все правила Ветхого Завета. Он заключил новое соглашение. И его смерть была последней жертвой, поэтому нет нужды жертвовать животных или, если на то пошло, соблюдать любые другие законы Ветхого Завета. Даже всем известные Десять заповедей после Христа утрачивают необходимость.
Возьмите Евангелие от Матфея 22:37–39, где законник спрашивает Иисуса, какова самая важная заповедь в законе.