Год Собаки
Шрифт:
– Коля, нам надо серьёзно поговорить. Откладывать уже некуда. Потом будет поздно, скоро папино судно приходит…
– Ура! – тихо закричал я.
– Подожди радоваться, - остудила меня мама, и я стал лихорадочно вспоминать, чем я сумел провиниться.
– Коля, - решилась, наконец, мама, - ты, кажется, хотел, чтобы у тебя был братик, или сестричка?
Я немного опешил, а потом расплылся в улыбке:
– Мама, так ты…
– Да, сынок.
– Мама! Как я рад! – воскликнул я. – Когда у меня будет братик?!
– Почему
– Какая разница?! – я на самом деле обрадовался.
– Подожди, сынок, - почему-то грустно перебила меня мама, - Ты не понял. Папа в рейсе уже больше полугода, а я на четвёртом месяце…
Улыбка медленно сползла с моего лица, но я всё ещё не понимал эту арифметику.
– Коля, я решила уйти от твоего папы.
– Почему? – глупо спросил я непослушными губами.
– А что? Нет причины? Ты часто его видишь, после того, как папа приходит домой? Сначала друзья, отмечают приход, потом опять друзья, походы, рыбалка, опять пьянки… Да, папа не напивается, как другие, но мне всё равно неприятно. Я ему не нужна, Коля. И ты ему не нужен. Привезёт заграничных шмоток, и уходит к друзьям. А я? Я жить хочу, Коля, понимаешь? Целый год его ждёшь, а он… Ты ещё мал, чтобы объяснить тебе, что между нами происходит, но пойми, ничего хорошего.
Потом, перед рейсом, папа вспоминает, что у него есть семья, занимается сыном, делается ласковым со мной, и, когда я снова его начинаю любить, уходит в очередной рейс, а мы с тобой остаёмся на берегу, тосковать о муже и отце и ждать его… Я так больше не могу… - мама тихо заплакала. Я молчал, глядя на маму, и не мог взять в толк, о чём идёт речь. Мы же любим нашего папу!
– Коля, я встретила мужчину, мы решили пожениться. Когда папа придёт из рейса, мы с ним разведёмся, и я выйду замуж за этого человека. А у тебя будет старший брат, и, надеюсь, маленькая сестричка…
В моей голове что-то щёлкнуло.
– А это, случайно, не Ковалёвы? – спросил я.
– Ты умный и догадливый мальчик, - подтвердила мама, вздохнув. – Будешь Ковалёвым, Саша будет тебе братом, будем вместе жить, и…
– Меня своя фамилия устраивает! – резко сказал я. – И где вы собрались жить? В их квартиру я не поеду, мне здесь нравится!
– Мы поговорим с папой. Думаю, он согласится обменяться. Зачем ему, одному, дом? А там двухкомнатная квартира…
– Что?! – нервно хохотнул я. – Это, между прочим, его дом! Его родителей! Ты хочешь выгнать папу из его собственного дома?!
– Почему же выгнать? – растерялась мама. – Ты же его сын, он уступит…
И тут до меня начало доходить, что это по-настоящему, а не просто пустой разговор. Мир для меня вдруг сузился до одной светлой точки, я сжал челюсти до хруста, а когда опять смог видеть, мама стояла в углу, испуганно глядя на меня, а в руках у меня была вилка. Кулак, до белизны сжавший её, даже заныл от судороги.
Глянув на вилку, я бросил её на стол и ушёл в свою комнату, даже не
В своей комнате я улёгся на свою кровать, поверх одеяла. В голове было пусто, только стоял какой-то звон. Я боялся думать. В один момент всё, что казалось незыблемым, рухнуло.
Мне казалось диким, что место папы заменит какой-то незнакомый дядька.
Я его не знаю, может, он на самом деле хороший, непьющий и некурящий. Может, он любит маму, а мама любит его. Но я-то люблю своего папу!
А мама? Я смогу её уговорить? Я даже приподнялся на локте. Уговорить?! Я усмехнулся. Не такой уже маленький, чтобы не понять, для чего мама забеременела. Чтобы отрезать себе путь назад.
Папа может даже простить, и принять чужого ребёнка, как своего, ведь он на самом деле почти не бывает дома. А когда приходит из рейса? Я с ним общаюсь, от силы, неделю в год. Но эта неделя для меня очень много значит. Папа по-настоящему любит меня… Я не удержался, зарылся лицом в подушку и разрыдался, как не рыдал с далёкого детства.
Наплакавшись, я, наверное, заснул, а, встав с кровати и протерев глаза, увидел, что уже наступил вечер.
Надо было сбегать на двор, да и умыться не мешало.
Сделав свои дела, я заметил, как на летней кухне включили свет. Сердце стукануло: мама!
И тут же вспомнил, что мама уже не совсем моя мама…
Но на кухне не было мамы. Там хозяйничал Сашка.
– А ты что здесь делаешь? – хмуро спросил я, встав в дверях.
– Как, что? – опешил Сашка. – Мы же друзья!
– Уже нет, - ответил я. – Уходи.
– Коль, не горячись, - попытался урезонить меня Сашка. – Потом тебе самому будет стыдно!
– Не будет, - буркнул я.
– Я пришёл, потому что твоя мама не придёт, - сказал Сашка, не двигаясь. – Ты её напугал, и ей стало плохо. Она попросила меня приглядеть за тобой.
– Не надо за мной приглядывать, - проворчал я. – Не маленький.
– Твоя мама рассердится на меня, я не могу…
– Это ваше дело, - хмуро перебил я Сашку и отодвинулся в сторону, освобождая проход, - Уходи!
Сашка положил на место ложку, которой что-то перемешивал в кастрюле, и вышел. Я дождался, когда звякнет засов на калитке и вошёл на кухню.
Медленно прошёл на своё место, сел, бездумно глядя на пустующий мамин табурет и тихо заплакал.
Я остался один, никому не нужный.
Перестав плакать, я налил себе в тарелку борща, который разогрел для нас Сашка, поел, не чувствуя вкуса и отправился к себе. Разделся и залез под одеяло, закутавшись и отгородившись от всех проблем. Вот придёт с рейса папа, пусть решает свои взрослые проблемы, а я…
А я почувствовал острую боль в сердце, будто там ковырнули шилом. Папа! Милый папа! Ты ещё не знаешь, что тебя ждёт на берегу? Или уже знаешь? Забравшись в тёплую духоту постели, я тихо всхлипывал, всё не в силах успокоиться, пока не забылся тяжёлым сном.