Год Собаки
Шрифт:
Пока мы играли в гляделки, кто-то взял меня за руку.
– Коля! – услышал я Олькин голос. – Прости меня, Коля!
Я обернулся, и Оля вдруг обняла меня и поцеловала. В щёчку.
Все беды будто отступили на второй план. Я неловко обнял девочку и стоял, боясь спугнуть её.
Валька стояла рядом с Толькой, опираясь о забор, и загадочно улыбалась.
Так мы и провели этот день. Ребята
– Придёшь сегодня? – спросил он меня. Я пожал плечами. мама будет расспрашивать меня об отце, а я не знал, что говорить. Да и говорить о нём мне не хотелось. Пока что думал об отце, как о предателе.
– Толь! – обратился я к другу, - Можно у тебя сегодня переночевать.
– Конечно! – обрадовался Толька. Мы нередко так делали. Или Толька у меня ночевал, или я у него. Даже одежда наша делилась пополам: часть у Тольки. часть у меня.
В нашей дружбе верховодил я. Толька всегда прислушивался к моим желаниям, и сейчас я почему-то думал, что я всё-таки эгоистичная скотина, всегда настаивал на своём.
Вечером мы, проводив девчонок, пошли к Тольке домой.
Когда проводили Вальку, я заглянул домой. Увидев, что там никого нет, я закрыл всё на замок. Подумав, забрал ключи с собой. У отца есть свои, если не потерял.
Толькина мама накормила нас ужином, порасспрашивала меня о моей семье. Я отвечал односложно, и она отстала от меня, видя, что я чем-то расстроен. Толька ничего не сказал? Ну и замечательно! Я совсем не хотел, чтобы кто-то ещё знал, в каком непростом положении я нахожусь.
У Тольки была широкая железная кровать. Мы всегда на ней спали вдвоём, если я у него оставался.
Такое всё родное…
Мы с другом немного поиграли в шахматы. Самая игра, когда надо думать, и легли спать.
– Коль! – услышал я шёпот.
– Что? – спросил я.
– Что ты дальше думаешь делать?
– Не знаю, Толь… - проговорил я. – Я подумаю, можно? Просто, на меня всего столько свалилось.
– Я бы с мамой остался, - вздохнул Толька. Я мысленно согласился с ним. При вспоминании о маме в груди стало тепло, захотелось увидеть её, прижаться, как раньше, забыть все горести и печали.
С такими мыслями я и заснул.
Утром, позавтракав, побежали
– Колька! – позвал он меня, поднимаясь с лавочки. – Нам надо поговорить.
Я вздохнул, оглянулся на Тольку. друг ободряюще улыбнулся мне и отошёл.
– Колька, - начал отец. – почему сегодня дома не ночевал? – я удивлённо посмотрел на него. Запах перегара был, причём довольно сильный.
– У тебя дом есть, - продолжал воспитывать меня отец. – Нечего по углам скитаться…
– Толька мой друг! – перебил я отца. – Я часто у него ночую, как и он у меня. Ты же знаешь!
– Знаю, - смутился отец. – Пришёл домой, а там всё закрыто, никого нет, никто меня не ждёт.
– Один пришёл? – дерзко спросил я.
– Один, – отвёл он глаза. – Думал, ты меня ждёшь, неуютно тебе одному, ночью. А ты даже подарки мои не посмотрел, ушёл.
– Пап, - набрался я смелости. – Скажи, я нужен тебе?
– Ну, ты спросил! – возмутился папа. – Конечно, нужен!
– Почему тогда бросил меня, когда не было так плохо одному?
– Ну, - папа замялся. – ты что, не понимаешь, как болит душа?
– А у меня, значит, не болит? Знаешь, как я тебя ждал? Как всю жизнь ждал? Для вас дети, как вещи! Или домашние животные. Накормил, одел. Здесь взял, сюда поставил. Папа, а о том, что мы живые, и нам тоже больно, вы понимаете? Мама ушла в новую семью, ты тоже меня бросил. И ещё спрашиваешь, где я пропадаю. Я, между прочим, и есть иногда хочу!
– Ерунду ты говоришь, Колька! Никто тебя не бросал! Ни мамка, ни я. Вчера я открыл счёт на твоё имя. Правда, пользоваться им ты сможешь только после 18 лет. И мамке перевёл. Возвращайся, Коля. Живите в нашем доме, он, всё-таки, твой. По наследству к тебе перейдёт. Я вчера распорядился. А пока поживу в гостях, потом снова уйду в рейс. Говорил тут с друзьями, есть один неплохой вариант. – Папа вздохнул. Я смотрел на него, и не мог злиться на своего папу.
– Папка, прости… - я уткнулся носом ему в грудь.
– Ничего, сын, ты тоже прав. О детях вспоминаем в последний момент. Если вообще вспоминаем, - ответил папа, гладя меня по голове.
***