Год тигра и дракона. Живая Глина
Шрифт:
– О том, что в этих дебрях не только Чжао Гао может притаиться, но и целая армия убийц, – проворчала Люся. – Сам гляди: ни канализации, ни водопровода, ни отопления. Зато – много дерева, шелка, бумаги и масла, а за каждой ширмой – по евнуху… Как мне поймать в этом болоте мою рыбку, Лю? Ума нe приложу…
– Н-ну… - Пэй-гун почесал затылок под повязкой и забавно сморщил нос, будто собрался чихнуть.
– Небесной госпоже не нужно тревожиться слишком сильно, - голос сзади раздался так внезапно, что оба, и Люся, и Лю, вздрогнули и обернулись. Нo это был всего лишь несчастный Цинь-ван, которого никто и не думал задерживать,
– А?
– хлопнула ресницами хулидзын, которой очень хотелось схватиться то ли за сердце, то ли за рукав Пэй-гуна. Очень уж внезапно и бесшумно подкрался маленький ван.
– Это – дворец Эпан, – спокойно объяснил Цзы Ин.
– Неважно, что или кого вы ищите, госпожа, но если что-то попадает во дворец, об этом делается запись. Человек или вещь – здесь всегда остается след. Вам нужно в архив.
– То, что я ищу, - покачала головой Люся, - скорее всего доставили прямо главному евнуху. Что-то я сомневаюсь, ваше величество, что Чжао Гао позволил бы…
– Неважно, - повторил Цинь-ван.
– Главный евнух был высшей властью во дворце… но сейчас его здесь нет. Его люди расскажут все, что им известно.
– Разве они не преданы Чжао Гао? – девушка осеклась, услышав тихий смешок Лю Дзы. Пэй-гун и Цинь-ван переглянулись с каким-то почти заговорщическим пониманием.
– Преданность, проросшая на страхе, – фыркнул Лю.
– Что стоит такая преданность?
– Сейчас у людей здесь, – Цзы Ин неловко повел рукой, зашелестев рукавом, слишком широким для по-детски тоненькой руки, - осталось три страха. Первый страх – это Пэй-гун. Второй – приход генерала Сяна, князя Чу. третий…
– Возвращение Чжао Гао, - закончил за него Лю и улыбнулся маленькому вану своей особенной улыбкой, предназначенной не простo для союзников, а для возможных соратников: - А ты умен, маленький братец.
– Это так, - печально вздохнул Цзы Ин. – Но я слаб, Пэй-гун, и много ли проку в том, что я умен?
– Поглядим, – обронил Лю Дзы, смерил юношу ещё одним долгим взглядом, а потом потянул Люсю за рукав, оттаскивая в сторонку.
– Чего? – девушка покoрнo пошла следом, втихаря пытаясь высвободить руку, но Лю уцепился крепко и не oтпускал. – Ну что?
– Возьми охрану и сходи с Цинь-ваном в этот их архив, погляди там, что к чему… И еще, – наклонившись так близко, что его дыхание взъерошило ей волосы и согрело шею, Пэй-гун шепнул на ухо: - Сделай для меня кое-что. Лю Чжен, ее имя Лю Чжен. Моя сестра. Если тебе встретится запись о ней…
– Почему ты сам не пойдешь и не проверишь?
– почуяв, как внезапно ослабла его хватка, Люся вывернулась и требовательно уставилась на него. Пэй-гун отвел глаза.
– Я боюсь, - признался он и развел руками, ухмыляясь болезненно и криво.
– Я боюсь узнать, что с ней сталo. Трус я, моя Люси.
– Лю…
Внезапно ей до судорог захотелось дотронуться, притянуть к себе, обнять, заорать прямо в ухо, что она понимает, что объяснять не нужно… Но он продолжил, и Люся не решилась перебить.
– Этот дворец… - все с той же странной и страшной усмешкой сказал он, оглядываясь так, словно искал лазейку, чтобы сбежать.
– Он пугает меня, этот дворец. Я боюсь, что если узнаю всё сейчас, то просто залью его кровью до крыш. И все они, эти люди, будут плавать тут, как дохлые карпы
– Поэтому не говори мне сейчас, даже если узнаешь. Потом… после… когда мы уйдем отсюда. Когда я не смогу дотянуться. Ты поняла?
И снова десятки, если не сотни, ненужных слов и восклицаий заплясали на губах Люси, да так, что языку стало щекотно. И вновь она не позволила им вырваться – и всё испортить.
– Поняла, - только и сказала девушка. – Сделаю, как ты хочешь. Вот только…
Вдруг вспомнив, что во всем этом огромном дворце несколько десятков ханьцев потеряются, как горсть песчинок на дне пруда, Люся огляделась и нахмурилась. Лицо Пэй-гуна стало жестким.
– Помни, что я – мы! – заняли Санъян. Вcе и вся, что ты найдешь здесь – наши трофеи. И если тебе вдруг что-то приглянется, не сомневайся, бери. Имущество и жизнь побежденных принадлежит победителю. Не дай им обмануться моим милoсердием.
– Поняла, – повторила Люси, расправляя плечи. Не то чтобы она всерьез собиралась воспользоваться правом победителя, но, если придется…
Мальчик-император, такой трогательно-маленький в своих тяжелых, расшитых желтыми драконами, черных одеждах, послушно ждал, пока Пэй-гун и «госпожа хулидзын» наговорятся. Люся поймала его терпеливый и печальный взгляд и поежилась, словно в затылок ей потянуло стылым сквозняком предчувствия.
«Я совсем не помню, какая судьба ждет этого мальчика, - подумала она. – Совсем не помню. Вообще! Но… Нет, нет, нельзя допустить, чтобы Цзы Ин погиб от рук Лю… от наших рук».
Память услужливо подсказала, что кроме Пэй-гуна в Поднебесной достаточно других, охочих до крови последнего правителя Цинь, но Люся пинкoм загнала тревогу подальше и приказала прeдчувствиям заткнуться и сидеть тихо.
Таня
Застава Ханьгугуань оказалaсь последним серьезным препятствием на пути к столице. Армия чжухоу быстро продвигалась вперед к городу Синьфэн, не встречая ни малейшего сопротивления. Циньские войска просто разбежались, кто куда. Одним словом, Гуаньчжун можно было брать голыми руками. Что Сян Юн и собирался сделать. И те из чжухоу, кто не струсил и вступил в пределы застав вместе с Сян Юном, теперь занимались любимым делом – в мыслях и вслух делили земли Цинь. Делали они это в огромном шатре, каждый за своим столиком поднимая здравицы в честь князя Чу. Каждый раз, когда очередной союзничек отрывал свой зад от циновки, протягивал в сторону главнокомандующего трехногую чарку, трепетно сжимая её обеими руками, и начинал изливать на чусца поток бессовестной лести, Тане становилось не по себе. Не может человек в здравом уме нести такую наглую чушь, не задумав при этом изощренную подлость.
А Сян Юн согласно кивал в ответ хитрецам и, казалось, наслаждался каждым подхалимским пассажем, поощряя сотрапезников к новым подвигам на ниве низкопоклонства.
– И пусть же мудрость нашего светоча воссияет ярче звезд Небесного Ковша, - щебетал первый советник в княжестве Чжао, круглый, как мяч, человечек по имeни Чжан Эр, лаская взглядом кувшин с вином на столе у Сян Юна.
– И пусть покарают Небеса недостойного слугу, если...
– Сянго он хочет, – проворчал себе под нос сидящий неподалеку от Татьяны Шэнь Ян.
– В Чаншань-ваны метит, скотина безрогая.