Год вне Земли
Шрифт:
24 марта 1979 года
«Прогресс-5», кроме всего прочего, привез нам телевизионный приемник. Экран небольшой, где-то 280 миллиметров по диагонали. Дело в том, что когда станцию делали, то телеприемник не предусмотрели. Идея возникла позже. И сейчас пришлось дооснащать имеющуюся телевизионную систему устройствами для приема изображения с Земли. Ведь здесь просто в окно не вылезешь и антенну не установишь. Но мы смонтировали приемник, согласующие устройства, и сегодня была пробная передача изображения на борт. Все прошло замечательно. Мы читали газету, которую на Земле держал в руках руководитель полета Алексей Елисеев. Все поздравили нас, а мы поздравили их с отличной работой наземных средств. У нас
26 марта 1979 года
Сегодня пошел второй месяц нашего полета, и по программе у нас день медицинских исследований, которые бывают раз в 10 дней. Не так давно, когда мы лишь начинали делать первую станцию, полет длительностью в один месяц казался пределом человеческих возможностей. Поэтому сначала медицинские дни проводились через каждые три дня. Сейчас на космонавтов врачи смотрят уже спокойнее, да и нам легче. Потому что эти дни отнимают у нас время для проведения научных исследований. А время космическое ведь очень дорого.
Итак, что же это такое, медицинский день? На борту имеется система медицинского контроля. Датчики накладываются на тело, голову космонавта и позволяют передавать сигналы о работе сердца, кровеносной системы, мышечного аппарата на Землю в сеансах связи. Мы сами можем видеть на экране своего осциллоскопа, как работают наши органы. Но на Земле сидят медики — специалисты самых разных направлений, и они, конечно, гораздо грамотнее нас в своей области. Они не пропустят даже незначительного изменения. Поэтому такие обследования и проводятся совместно с Землей. Медики составляют различные таблицы, сравнивают наши данные с дополетными, тщательно анализируют полученные результаты с выдачей прогноза нашего состояния на следующие десять дней.
Такие обследования проводятся в состоянии покоя, сразу после сна, а также при различной физической нагрузке, естественно дозированной. Наша задача заключается в том, чтобы к определенному сеансу связи наложить датчики туда, куда нужно, все подключить, проверить показания по бортовому осциллоскопу и далее отработать заданную программу. С самого первого обследования у нас сложился тесный контакт с врачами на Земле. В основе его лежала хорошая предполетная подготовка. И, забегая вперед, скажу, что ни одно обследование за весь полет не было сорвано. Все обследования проходили с шутками, весело. А это, надо сказать, в невесомости очень нелегко. Приложить к себе надо около 20 датчиков. От них тянутся провода. Все это переплетается, запутывается, плывет, словно клубок змей; и ты сам плаваешь. Да со всеми этими проводами ты вынужден крутить педали велоэргометра. А это уже совсем нелегко, особенно если дать большую нагрузку.
Но зато в конце дня мы получаем полную информацию о состоянии нашего здоровья и кое-какие рекомендации относительно режима труда и отдыха, рекомендации по занятиям физкультурой, по нагрузкам и другие наставления. Такие обследования вселяли в нас оптимизм. Мы верили, ничего страшного не происходит и мы к концу полета сохраним достаточный запас сил.
11 апреля 1979 года
Сегодня мы ждали в гости экипаж «Союза-33», который стартовал вчера с экипажем в составе Николая Рукавишникова и болгарина Георгия Иванова. Мы готовились к совместной работе на борту станции «Салют-6». К тому же соскучились по живому общению с людьми. С утра убрали станцию, приготовили традиционное русское приветствие — хлеб-соль. А встреча не получилась.
У Николая Рукавишникова это был третий полет. Николай пришел в отряд космонавтов в 1967 году. А до этого он закончил Московский инженерно-физический институт, работал в конструкторском бюро, которое возглавлял С. П. Королев. Когда полетел первый спутник, Рукавишников был начинающим инженером. По его собственному признанию, запуск спутника его ошеломил. У него было такое чувство, как будто он заглянул в другой мир...
12 апреля 1961 года застало Николая в том же КБ, но уже не начинающим, а опытным инженером. И частица его
Я тогда работал заместителем ведущего конструктора по испытаниям. С Николаем знаком не был, но наблюдал его во время тренировок на станции, на заводе и технической позиции. Коля всегда был серьезен и сосредоточен. Времени на подготовку тогда было мало, и работал он не только днем, но и всеми вечерами. Он был грамотным инженером, по мнению тех, кто с ним работал, в чем я и убедился уже после знакомства с ним лично.
Когда я пришел в отряд космонавтов, уже были сформированы экипажи для советско-американского полета «Союз» — «Аполлон». Николай был в дублирующем экипаже и готовился к полету на корабле «Союз-16». Этот полет был генеральной репетицией предстоящей совместной работы. Корабль «Союз-16» был оснащен андрогинным стыковочным узлом, а многие системы его были доработаны по сравнению с предыдущими «Союзами». Вместе с А. Филипченко Н. Рукавишников в 1974 году отработал на орбите шесть суток. Они проверили готовность модернизированного корабля к совместному полету.
Затем Рукавишников вместе с А. Филипченко дублировал А. Леонова и В. Кубасова в 1975 году по программе «Союз» — «Аполлон». Когда началась подготовка экипажей по программе «Интеркосмос», Николая назначили командиром дублирующего экипажа первой международной экспедиции посещения на станцию «Салют-6». Вместе с чехословацким космонавтом О. Пелчаком Николай отдублировал и этот полет. И вот теперь он летел уже командиром корабля вместе с Георгием Ивановым — первым болгарским космонавтом.
В 1978 году в Звездном городке появились два представителя Болгарии — Георгий Иванов и Александр Александров. Они начали изучение космической техники, еще не зная, кто из них полетит. Сначала они прошли вступительный курс, посвященный изучению основ космонавтики. Оба старались изо всех сил, чтобы в короткое время овладеть тем минимальным объемом знаний, который необходим для начала работы на тренажерах и совместной подготовки уже в составе экипажа. К этому моменту к ним и подключились их будущие командиры: Н. Рукавишников к Г. Иванову и Ю. Романенко к А. Александрову.
Знакомство их произошло много раньше, на общей встрече всех космонавтов, участвовавших в программе «Интеркосмос». Рукавишников первым подошел и представился:
— Моя фамилия Рукавишников, возможно, нам придется работать вместе.
— Буду рад! — коротко ответил Иванов.
Но разговора тогда не получилось. Не приглянулся, наверно, тогда Иванов Рукавишникову, показался слишком серьезным, неулыбчивым. Нужно было время, чтобы Георгий раскрылся. Не сразу Рукавишников понял, что его скованность, официальное обращение на «вы» и обязательное Николай Николаевич — это своего рода защитная реакция, природная застенчивость, заставляющая военного человека относиться к командиру официально. Позднее оказалось, что Георгий любит и ценит шутку, что он не молчун и, главное, способен в короткий срок освоить азы космической техники.
12 апреля 1961 года Георгий был курсантом высшего авиационного училища. А до этого были и прыжки с парашютом, и увлечение планерным спортом, и занятия в аэроклубе города Плевена. С 17 лет он уже летал на моторных самолетах. По состоянию здоровья его не приняли в летное училище. Обнаружили шум в сердце. Этот шум есть и сейчас, но он не помешал ему налетать 1900 часов. А тогда, 12 апреля, он сказал своей невесте: «Рано я родился: болгарин, наверное, полетит в космос к 2000 году. Я тогда уже стариком буду». Однако действительность опровергла его космический прогноз. После службы в армии он все же поступил в летное училище, затем служил в авиации. Был командиром звена, эскадрильи. И вполне естественно, что, когда представилась возможность попробовать свои силы в новом деле — космическом, он думал недолго. И наградой за его трудолюбие стал полет в космос.