Год ворона, книга первая
Шрифт:
Ну что же, теперь можно перейти и ко второй части Марлезонского балета. Бреду к хнычущему терпиле… Ноги слегка дрожат, но это нормально — тело начинает понимать, что на пару волосков разминулось со смертью.
Алан склонился над ямой, но в неверном свете луны смог разглядеть на дне лишь черную кучу хвороста, и то с большим трудом. Он обернулся к подчиненному, чтобы попросить фонарик, и увидел… черное дуло наведенного пистолета. Ничего не поняв, Беркович удивленно воскликнул: «Что ты делаешь, Айвен?» Но тут же, не успел он закончить
Алан и сам не понял, как упал на траву. В бок и лицо тут же впились острые щепки. На то, что происходило дальше, он регистрировал, словно из-под толстого слоя воды. Вот из-за мусорного холма вылетает мутная тень. Айвен и тень начинают суматошно скакать, то сталкиваясь, то чем-то тыча один в другого. Наконец оба падают на землю, но продолжают бороться. Боль в плече нарастает и переходит в пульсирующее дерганье. Алан поворачивает голову. По рубашке расплывается липкое пятно, черное в лунном свете. Беркович зажимает плечо целой рукой и начинает негромко стонать. Наворачиваются слезы, но нужно терпеть. Сейчас Айвен поднимется и скажет, что делать. Айвен обязательно поднимется, ведь спецагент Джон Кларк непременно выходит победителем из любой схватки. Почему так кружится голова?…
Один из лежащих медленно становится на четвереньки, стаскивает футболку, обшаривает второго, поднимается на ноги и, шатаясь, словно медведь, движется в сторону Алана. Господь Вездесущий, спаси меня и помилуй! Это не Айвен!!!
Ушастый мелок и взъерошен. Сидит на краю ямы, зажимая плечо. Зыркает на меня и подвывает. Чтобы пролюбить такую ситуацию и не качнуть свежего клиента, надо быть полным дебилом. Поэтому времени зря не теряю. Для начала дадим ему оперативный псевдоним. Ну… пусть будет «Жужик»…
Жужик явно в шоке, психика слабая, угрозы вгонят в ступор однозначно, и пользы не будет. Блин, рожу бы вытереть, я же голый по пояс и весь в грязи, наверное, ему вурдалаком кажусь! Херня, прорвемся. Методичка по экспресс-допросу рекомендует использовать штампы и прочие мемы «образа врага». Они на подобный типаж, как ни странно, действуют лучше всего. Нет, кричать: «Превед, медвед!», воздевая к небу окровавленные руки и облизываясь, я не буду. Клиент у нас, похоже, из янкесов (откуда в Русе возьмутся англичане и прочие факающие иностранцы), соответственно и подход должен быть особым. Первым вспоминаю Клинта Иствуда и ору на скорчившегося подранка в стиле классического вестерна:
— Ты кто такой, мать твою? Признавайся, иначе вышибу тебе мозги!
И, пущего эффекту для, тыкаю трофейным пистолетом ему в лицо. От глушителя остро пахнет сгоревшим порохом, а это всегда впечатляет…
Жужик, походу, неплохо знаком с голливудской киноклассикой. Он дергается всем телом и поднимает на меня перепуганные глаза. Лишь бы не обгадился…
— Я-я, А-алан Б-бберкович! — отвечает парнишка, чуть заикаясь. По-русски шпрехает. Это категорически упрощает дело.
— На кого работаешь, ну?!
— А-американская Лига социальных исследований! — выпаливает Жужик.
— ЦРУ,
— Мой полевой агент, Айвен, — Алан Свет Беркович шмыгает носом точь-в-точь, как Мила Сербина. И наивно добавляет: — Он жив?
— Не очень, — хмыкаю я, невольно скалясь в злой усмешке. Все-таки чертовски хорошо чувствовать себя живым…
Мальчишка не профессионал от слова «вообще». Ошалел от страха и боли. Морщит рожу, на которой засыхает кровь… Отвечает на вопросы механически, не задумываясь.
— Этот твой Айвен тебя за что? — продолжаю импровизированный допрос.
— Я, я не знаю! — мальчишке явно хочется расплакаться, но пока держится. Точно, блин, Милкин собрат. — Может, у него крыша поехала?
Ну да, с ума сошел. И глушак прикрутил в помрачении рассудка?
Резко меняю интонацию и направление вопросов, используя надежный прием «имитация владения информацией с целью дезориентации допрашиваемого». Проще говоря, беру на пушку.
— То, что мы ищем, еще находится здесь? По законам Украины вы обязаны отвечать, или ваше молчание будет являться признанием вашей вины!
Эта откровенная чушь действует на клиента посильнее, чем «Фауст» Гете.
— Так, так значит вам все известно!? — Беркович отшатывается от меня, как от гремучей змеи. — И вы, вы за мной следили?! Да, еще здесь… Мы хотели все проверить и завтра ночью откопать… Но я не сделал ничего плохого, меня нельзя отдавать под суд…
Похоже, что я угадал с подбором ключа, и Жужик принял меня за местного контрразведчика. Так что с этого момента моя заросшая и грязная харя — олицетворение Службы Безопасности Украины. Ну ниче, не самое мерзкое лицо в этой конторе…
Мысленно себе аплодирую. А ведь я, как ни странно, молодец. За считанные минуты заполучил отличный источник информации, и одновременно — ценного свидетеля… Не успеваю до конца осознать собственную крутость, как «ценный свидетель» мешком оседает на траву. Коршуном кидаюсь к хлипкому цэрэушнику. Проверяю шейный пульс.
Живой. Сознание потерял. Интересные же у них кадры водятся…
Заливаю рану перекисью, накладываю тампон и наскоро поверху перетягиваю эластичным бинтом. Достаю из рюкзака рулон армированного скотча и, стараясь не слишком шуметь, скручиваю пленнику руки и ноги. Отрезав кусок, залепляю рот. Носом вроде бы дышит, кровь не сочится. Так что, раньше срока не помрет. Отволакиваю в кусты.
А теперь пора вплотную заняться коллегой Жужика. Он сказал, Айвен? Ну Айвен, так Айвен, мне один хрен. Для начало нужно найти ему надежное место для последнего пристанища. Здесь под боком, вроде как, пожарный водоем должен быть. Взваливаю тело на плечо и, пошатываясь, бреду через чащу. Есть! Метрах в пяти маслянисто поблескивает вода. Озерцо с поросшими кустарником краями. Изначально здесь был котлован, откуда брали землю для насыпей вокруг аэродрома. А потом ямы залили водой. Глубина должна быть приличной. Подходящий груз находится мгновенно — несколько шлакоблоков валяются прямо под ногами.