Год зеро

Лонг Джефф

Та его часть, что была Кавендишем, обрекла эти бедные существа на участь быть рожденными, чтобы умереть. Он нес в себе память их создания и страданий. Адаму достаточно было лишь закрыть глаза, чтобы увидеть руку — его? свою? — подписывающую приказ. Глядя в зеркало, он видел еще одно подопытное животное. Не сложись судьба Адама столь причудливо, люди давно вспороли бы его своими ножами.

Он не мог освободить клонов, не жертвуя собой. Южный сектор был святой землей, исцеление — религией. Дать им волю — все равно что выпустить демонов в соборе.

И тогда

в его голове стал складываться план.

16

КУРЬЕР

Последняя неделя мая

Целую неделю Натан Ли тайком бродил по их владениям, прислушиваясь к доносящимся из коридоров загадочным шорохам, старческому бормотанию. Он шпионил за дряхлыми хранителями, когда те, опустившись на колени при свете ламп, корпели над описями имущества, оценивая его стоимость. Натан Ли легко проникал в любое помещение.

Когда-то штат Смитсоновской империи насчитывал более трех тысяч сотрудников. Нынче осталось всего одиннадцать в законсервированном музее. Стараясь не привлекать к себе внимания и подслушивая во время их собраний и трапез, Натан Ли уяснил, что ученые и хранители живут здесь с Рождества. Они обитали в туннелях, ведущих к четырем соседствующим Смитсоновским галереям. Это было унылое существование. Двое покончили с собой. Он нашел их заиндевевшие тела в морозильной камере таксидермиста.

Натан Ли боялся открыться им, не зная, как с ним обойдутся. Ведь если старого Спенсера Бэйрда забавляла его репутация убийцы и каннибала, это отнюдь не означало, что и другие поведут себя так же. Мудрее пока искать ключ к разгадке тайком.

Постепенно он по кусочкам собрал их историю. В декабре прошлого года, накануне полного закрытия правительственных зданий, солдаты перевезли сюда на хранение произведения искусства, артефакты и документы из отдаленных музеев. Замок и соединенные с ним переходами здания до отказа заполнили коробками для архивного хранения документов, картинами, статуями, черепами, египетскими мумиями, коллекциями бабочек и жуков, изобретениями, редкими монетами… и документами из Национального исторического музея — в них-то Натан Ли и надеялся отыскать какие-нибудь сведения об Оксе.

Старички говорили друг с другом о необходимости бережно все сохранить, что бы ни ждало мир впереди — исцеление или вымирание. Подлинная правда заключалась в том, что они были не в силах оторваться от чудес, горами наваленных вокруг них. Иногда Натан Ли видел, как они везут на тележке или несут в руках в свои апартаменты взятых «напрокат» Рембрандтов и бронзовые сосуды династии Хань, будто части мясных туш. «Помирать, так с музыкой». Как-то вечером коллектив собрался послушать женщину-хранителя, сыгравшую замечательное соло Баха на виолончели Страдивари, изготовленной в 1701 году. Натан Ли стоял в тени и покачивался в такт музыке.

Считалось, что «Смитсониан» пребывает в состоянии нескончаемой инвентаризации. Сейчас это было как никогда верно. Несмотря на продолжающуюся месяцами опись имущества, сами хранители понятия не имели, что где искать.

Хаос был всепоглощающий. Натан Ли отчаянно пытался привнести какую-то систему в свое расследование, но с каждым часом убеждался, что лабиринт ширится, становясь сложнее и запутаннее, а количество экспонатов только увеличивается. Боевые шлемы лежали вперемешку с лунными камнями между ящиков с документацией времен войн с индейцами. Он пытался составить схему комнат, чтобы не повторяться, но едва ли не каждая линия поиска неожиданно разветвлялась. Туннели не заканчивались тупиками, а переходили в новые. Он спал в пропахших плесенью бомбоубежищах с наставлениями по гражданской обороне и выцарапанными на стенах именами солдат-северян.

Надежды таяли. Можно десяток лет копаться в архивных коробках и так и не найти служебной записки или корешка чека с именем Окса. Он все больше соскальзывал в этот далекий от реальности мир, где смешались день с ночью.

Будучи коллекционерами, эти люди собирали артефакты эпохи чумы: постеры героев Олимпийских игр и кинозвезд, призывающих жертвовать деньги или поддержать усилия государства; журналы со статьями о Вирусе-Z; фотографии жертв, похожих на манекенов из прозрачного пластика; правительственные публикации о карантине судов на рейде, комендантском часе, передвижениях между штатами, заботе о беженцах; аппаратуру для проведения анализов крови и т. д. и т. п. Будучи архивариусами, они заодно сдавали на хранение собственные фотографии, где были запечатлены в ходе рабочего процесса: при открытии или закрытии коробок и ящиков, запирании дверей, а по большому счету — в ожидании конца.

На пятый день он налетел на женщину достаточно пожилую, чтобы приходиться ему бабушкой. Натан Ли не слышал шагов ее ног в белых теннисных туфлях на резиновой подошве и опрокинул женщину на пол. Он склонился над ней.

— Извините, пожалуйста, — пролепетала она.

Он узнал: виолончелистка.

— Вы не ушиблись?

Женщина подняла голову и улыбнулась.

— А, это вы, — сказала она, коснувшись его лица. — Наконец пробились к нам. Мы вас несколько месяцев ждали.

— Давайте помогу, — сказал Натан Ли и взял ее за руку.

— Это замечательно. Значит, продолжаете поиск. Вы должны поведать нам о своих успехах. Мы уже стали терять надежду.

Ее рука дрожала. Женщина явно понятия не имела, кто он, и была так напугана, что Натан Ли мог запросто раствориться в темноте, — бабушка его потом и не вспомнила бы. Тут же Натан Ли решил: довольно прятаться, иначе кого-нибудь из старичков не ровен час хватит инфаркт. В одиночку он ничего здесь не найдет.

— Вы, похоже, меня с кем-то спутали.

— Вовсе нет, — уверяла она. — Он сказал, вы приедете. Еще в ноябре прошлого года.

Натан Ли решил подыграть женщине в ее заблуждении.

— Быстро не получилось, — сказал он.

— А самолеты снова летают? — спросила она.

— Какие самолеты?

Небеса пустовали. Они принадлежали птицам и детским воздушным змеям.

— Он сказал, что должен поспеть на свой рейс.

— Кто «он»?