Годен к строевой!
Шрифт:
– Привет, - первыми поздоровались два метра и протянули руку.
– Я Леха.
– Фрол, - ответил паренек с жиденькими русыми волосиками, подавая запястье.
– Извини, рука грязная, в растворе. Какой идиот решетку выдернул? Через это окошко даже я не пролезу.
– Я и не пытался лезть. Меня просто разозлили, - стал оправдываться Леха. Он и сам не ожидал, что будет объясняться перед этим маленьким.
Фрол уловил в голосе неуверенность. Здоровый-то он здоровый, но ко всякому детине можно подход найти. Эти
– Поможешь?
– Помогу. А что делать?
– Понимаешь, мне даже со стула неудобно. Ты здоровый. Давай я тебе на плечи сяду, ты ведро подержишь. Мы эту решетку мигом вмуруем.
– Давай. Только я есть хочу.
– Тебе много надо, - посочувствовал Фрол, хорошенько размешивая раствор.
– Ничего, скоро принесут.
– А тебе хватает?
– Простаков сразу для себя сделал вывод, что новый его знакомый очень умный и знает намного больше него. Он вообще не такой, как те, с кем ему приходилось сталкиваться до сих пор. От паренька несло хитростью за версту. Угловатая быстрая мимика в сочетании с четкими выверенными движениями делала его похожим на ласку. А ласка - зверь хитрый.
– Мне тоже не хватает. Да разве это еда?
– Точно, - согласился Леха.
– Ты сколько прослужил?
Простакову формы еще не выдали и, стоя сейчас посреди камеры в гражданке, о своем сроке службы, который равнялся нулю, он мог и не заикаться.
Фрол подбоченился.
– Один.
– Год?
Валетов прикинул, стоит ли говорить правду. С этим лучше не хитрить, за что-то же он попал сюда…
– День.
Простаков рассмеялся на всю «губу».
– А я десять!
– Дней?!
– Часов! Чего стоишь, лезь на плечи. Будем мою решетку замазывать.
Мимо камеры протопал сержант, сопровождая авторитета из овощехранилища.
– Эй, пидорасы, что это у вас за поза!
Рука у Фрола дрогнула, и он капнул на нос Простакову.
– Извини.
– Ерунда, - машина смерти развернулась от окна и направила оптику на объект.
Сержант Витек заторопил подконвойного:
– Пойдем, чего ты встал. Иди в свою камеру.
– Дай посмотреть, как два запаха трахаются.
Алексей подошел к решетке, не снимая с плеч Фрола. Резким движением он окатил оборзевшего солдатика раствором из ведра, которое держал в руках. Еще не вся жижа коснулась лица нахала, а уже мощная рука, пролетев сквозь прутья, ухватила его и притянула к заграждению.
– Извинись.
Раствор попал козлу в глаза, и он начал истошно вопить, но Леха не отпускал.
– Скажи: «Прошу прощения!»
Еще немного, и голова солдата прошла бы между прутьями, отбросив уши.
Фрол, сидя на плечах, щелкнул по темечку мастодонта.
– Отпусти его! Хватит. Пусть идет глаза мыть!
Леха послушался. Отошел в глубь камеры.
– Валетов, все убрать!
– орал сержант, уводя
Фрол слез с Простакова.
– Ты идиот! Если он потеряет зрение, тебя засудят лет на десять!
Леха опешил.
– Правда?
– Мямля растеклась по его собственным губам.
– Прявдя, - передразнил Фрол.
Решетку они заделали, от раствора все отмыли. С нахалом обошлось. Капитан Смирнов, узнав о происшествии, добавил всем участникам инцидента по двое суток, сержанту влепил выговор.
Больше всех недоумевал Валетов. Ему-то за что? Он сидел на плечах у Лехи и никого не трогал.
После ужина - сечка, кусок черняги, несладкий чай - к Лехе в камеру вошел капитан. Здоровяк удосужился прекратить лежку и сесть на койке.
– Когда входит офицер, надо вставать, молодой человек.
«С чего это он заискивает?»
Простаков встал.
– А вы нас обманули. Еды до ужина нам так и не принесли.
– Извините, больше не повторится, - офицер издевательски расшаркался, делая реверанс.
– Вы знакомы лично с генералом Серпуховым?
– С Антоном?
– Леха улыбался шире некуда.
Капитан помрачнел. Неужели все так плохо?
– Да, с Антоном.
– Вместе охотились. А что с ним?
– С ним ничего. Заботится о тебе, понял? Лично. Генерал-лейтенант о тебе вспомнил, детина.
– Кто детина, а кто хворостина.
– Разговоры!
– Чего вы кричите?
Смирнов закатил глаза.
– Урод, - прошипел он от полного бессилия.
– Сам урод.
– А-а, ы-ы, ну ладно, - смирившись с неизбежным, капитан, привыкший опрокидывать и ломать всех и вся, спокойно заговорил: - Если бы не генерал, ты бы у меня…
– Или ты бы у меня, - перебил Простаков, находясь на волне душевного подъема и почуяв свободу, чем вызвал очередной заход зрачков за веки.
– Ты направляешься в учебную часть. Будешь сержантом. Командиром отделения.
– Сразу!
– воскликнул радостный Леха.
– Через шесть месяцев, - больше никаких эпитетов Смирнов не добавлял.
– Будешь химиком. «Зарин Зоманычем».
– А это кто?
– Вот там и узнаешь.
– Там через камеру Фрол сидит. Можно и его?
– Валетов? Ну какой из него сержант?
– Я буду за двоих. Я могу командовать хоть взводом, хоть полком.
Смирнов подошел вплотную.
– Мальчик, ты хозяйством своим научись командовать, когда ему лечь, когда встать, потом поучись лет пять в военном училище.
– Значит, если хрен стоит, то в училище не возьмут?
– Молчать! Забирай с собой этого полудохлого. И катитесь отсюда ко всем чертям!
Валетов не скрывал радости от того, что его выпускают и отправляют в учебку, да еще и с Лехой. Пусть химиком, какая разница. С таким приятелем ему будет легче служить. Лично знаком с генералом, разве плохо?