Годен к строевой!

Серегин Михаил Георгиевич

Отбывающие в часть стояли напротив капитана, оформлявшего бумаги.

Не скрывая улыбочки, Фрол нашептывал на ухо пригнувшемуся к нему сибиряку:

– Со мной в камере пацан сидит. Говорят, что он десять килограммов масла украл, но в это я не верю. Он волшебный…

– Как это?

– Чудной значит.

– Дурачок, что ли?

– Ну, типа того. В части его обижают. Попроси, чтоб задержали здесь подольше. Ему тут лучше.

– Товарищ капитан.

– Чего.

– Подержите соседа Фрола подольше. Его в части обижают.

Ему здесь лучше.

Капитан перестал писать и задумался.

– Запросто. Держать - не отпускать. Если он еще расскажет, кто его обижает.

– Ему в санаторий надо.

– Ну-ну, может, тогда и в санаторий устроим.

Ехать никуда не пришлось. За новобранцами, успевшими ознакомиться с современными реалиями гарнизонной губы, пришел маленький, ростом с Фрола, сержант с двумя фуфайками под мышкой.

Нагловатая, со вздернутым курносым носом физиономия щеголяла ярко-красными губами, прямо как у девушки. Афганка, осветленная хлоркой, ладно сидела на крепком торсе, укороченные кирзовые сапоги сверкали, кепочка отутюжена, звездочка на лбу горит. Почти как у Пушкина: «…месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит…», но то про Царевну Лебедь сказано.

Сержант Никодимов, так он представился капитану, оценил кроссовки Валетова долгим жадным взглядом.

– Надевайте тулупы и шагом марш за сержантом, - скомандовал капитан.

– А как же джинсы?
– Фролу было жаль штаны, замененные на старую форму.

– Гражданку носить в части не положено.

Фуфайка на Простакова не полезла, пришлось нести в руках. Фрол же, надев свою, сразу в ней затерялся основательно, без какой бы то ни было маскировки. Просто получилась ходячая фуфайка с головой.

– А другого размера нет?
– недовольно проворчал он.
– Я в ней, как пугало огородное.

– Ничего, ничего, солдат должен вызывать чувство паники у противника.

– Так прежде, чем я окажусь лицом к лицу с противником, я всю Российскую армию распугаю.

Капитан остановился, задумавшись, и глубокомысленно произнес:

– Нашу армию таким не напугаешь, она и не к такому привычная.

Глава 5

АВИТАМИНОЗ

Протопав вокруг плаца в колонне по одному, новобранцы вошли в подъезд трехэтажного здания.

Один солдат со штык-ножом на поясе стоял около тумбочки, другой мыл длинный прямой коридор.

– За мной, - скомандовал сержант большому и маленькому.

Пацаны потопали по казарме в самый конец. По обе стороны от коридора - койки, койки, койки.

Фрол к радости для себя заметил наволочки на подушках. Комфорт.

От общей массы коек два десятка кроватей были отделены символической фанерной перегородкой. Если в основной части казармы солдат не было, то здесь кипела жизнь.

Фрол и Алексей с радостью для себя обнаружили

еще с десяток обритых наголо пацанов. На всех была армейская форма. Никто на кроватях не валялся, все сидели на табуретках и отходили от ужина.

Увидев Простакова, кто-то тихо присвистнул.

– Твоя, - Никодимов указал пальцем на Простакова, затем на койку. То же он проделал и по отношению к Фролу, определив ему место над сибиряком.
– Присяга у вас через две недели.

Ближе к девяти вечера к молодым вошел прапорщик. Широкое, как сковорода, лицо с толстыми губами и лоснящимися щеками, с глубокими кисточками морщин около карих узких глаз и красным, вероятно, никогда не бледнеющим носом излучало в пространство любовь к ближнему, если он в форме, желание помочь, если он в форме, даже возможность налить в стакан водяры, но если… Да-да, только тогда. Может быть, время от времени прапорщик становился сволочью, но только по службе. Такое доброе лицо не может принадлежать гаду.

Кто-то гаркнул:

– Встать, смирно!

Все вскочили с табуретов, побросав кто устав, кто иголку с ниткой.

– Вольно, садись, - крякнул недотраханный офицер или перетраханный солдат, что одно и то же - в результате прапорщик получается.

Подразделение запахов плюхнулось на мягкие места.

– Новенькие, пошли со мной, - прапорщик обратил внимание на неудачные попытки защитника Отечества подшить воротничок.
– Что ты делаешь, Катерпиллер.

– Катерпиллер - это трактор, - буркнул кто-то позади Фрола.

– Как там тебя?

Солдат назвался:

– Кратерский, товарищ прапорщик.

– Да-а-а. А имя есть?

– Дормидонт.

– А отчество?

– Феофилактович.

– И как мне прикажешь все это запоминать?
– Тяжело вздохнув, прапорщик встал на середину прохода, отобрав у Кратерского китель, подшиву, нитку и иголку.
– Смотрим сюда. Сейчас бабу трахать будем, - переложив принадлежности в одну руку, мужик достал очки из нагрудного кармана кителя и водрузил их на нос, после чего стал похож на школьного учителя.

Надо ли говорить, что жители самых глухих деревень, и самых крупных мегаполисов, и средних размеров поселений напрягли зрение и навострили уши.

– Первым делом надо что?

– Подмыться!
– выкрикнул Фрол.

Народ заржал.

– Не верно. Надо подумать о безопасном сексе. Надо надеть что? Катерпиллер?

Дормидонт покраснел.

– Наперсток надо надеть. Наперсток. Но наперстка у меня нет, поэтому рискую получить СПИД. Итак, вставляем, - прапорщик быстро вдел нитку в игольное ушко.
– Вот, со второго раза попал. Неплохо. Теперь сразу ведем ее на постель. Так, постель не подготовлена, оставляем наших молодоженов в состоянии неопределенности перед первой брачной ночью, - он воткнул иголку с ниткой в рукав своей темно-зеленой формы.
– Берем белую тряпочку стандартного образца, которая называется как, Катерпиллер?