Годы эмиграции
Шрифт:
Я никогда раньше не видел Моцкина и знал его только по наслышке и имени, как неизменного и очень опытного председателя на сионистских конгрессах. Что ему было известно или сообщено обо мне, не знаю. Во всяком случае то, что я никогда не был сионистом, хотя всегда интересовался и принимал близко к сердцу судьбы русского еврейства и, тем самым, еврейства вообще. Моцкин сразу перешел к делу, спросив: хочу ли я, согласен ли работать в Комитета в качестве советника или эксперта по вопросам {38} публичного права в связи, преимущественно, с защитой прав еврейских меньшинств. Если хочу и согласен, он мог бы предложить мне за работу, которая будет занимать полдня, полторы тысячи франков.
Я
Служба в Комитете была почти идиллией. И не потому только, что она представляла интерес и отнимала лишь половину дня, но и потому, что надо было общаться с Моцкиным, а он в качестве "начальства" был совершенно исключителен - выше всякой похвалы. Был чужд, по крайней мере извне нельзя было заметить в нем, честолюбия, карьеризма, даже бюрократизма, хотя работа его была сложная, в известном смысле пионерская и ответственная. Как бы то ни было, я сохранил самые хорошие воспоминания и лучшие чувства к этому порою до застенчивости тихому математику, способному, однако, и загораться национально-политической страстью, когда к тому вынуждали обстоятельства. Он был преисполнен уважения к еврейской интеллигенции и культуре, но это не мешало ему чтить и ценить и русскую. Не знаю, как долго пробыл бы я в Комитете, если бы не случай - опять случай - на этот раз неблагоприятный.
Л. Е. Моцкин отлучился из Парижа по общественным делам, и его место занял временно некий Алейников. Тоже русский интеллигент, юрист, сионист, недурной человек и на свой лад рассудительный. Касса Комитета часто оказывалась в трудном положении. Это повторилось с отъездом Моцкина. И Алейников, которому это, возможно, было внове, решил навести порядок, урегулировать расходы в соответствии с состоянием кассы. Одной из первых жертв его организаторского рвения оказался я. Признав мою работу "роскошью", он "уволил" меня без всякого предупреждения из "поденного" расчета: за 13 "трудодней" 650 франков, которые мне и были вручены.
Служба моя кончилась, но отношения с Моцкиным не оборвались. Он не раз обращался ко мне за литературным содействием. Так по его предложению я написал специальную работу, которая без имени автора вышла по-французски в 1933 году в серии "Cahiers du Comite des Delegation Juives" NoNo 9-10. Paris. Под названием "La Societe des Nations et l'Oppression des Juifs en Allemagne. Etude Juridique". Поручал он мне и теоретические доклады на съездах делегатов от еврейских меньшинств в разных странах Западной Европы. Моцкин финансировал и мою поездку в Бессарабию под румынской властью в 1926 году для обследования положения еврейского меньшинства. Это расследование я восполнил - от себя обследованием положения русского меньшинства в Бессарабии. Наконец, будучи избран председателем Всемирного Конгресса еврейских {39} меньшинств, возникшего после заключения всех международных договоров о меньшинствах, Моцкин ввел меня в состав этого Комитета, в котором я состоял до смерти Моцкина и замещения его Нахумом Гольдманом.
От работы в Комитете я приобрел большую осведомленность в проблематике меньшинств, стал заниматься этим специально, и результатом
По твердому настоянию президента Вильсона, тексту мирного договора с Германией был предпослан Ковенант, или Устав Лиги Наций. В таком виде 28 июня 1919 года Лига Наций из мира туманных и абстрактных идей перенесена была в мир реальных вещей, или положительного права, которое признали осуществимым, действительность же оказалась далекой от того.
Начала Лиги Наций и в первую очередь ее основоположный принцип "коллективная безопасность" - взамен традиционной системы соревнования и равновесия международных сил, сыгравших немалую роль и в мировых столкновениях 1914-1918 и 1939- 1945 гг., - не могли не быть близки и дороги свободолюбивым демократам всех стран и народов. Это чувствовалось и сказывалось особенно сильно во время Конференции мира, в романтическую пору преувеличенной веры и надежды, возлагавшихся на Лигу Наций широким общественным мнением и авторитетными политическими и государственными деятелями во главе с президентом Соединенных Штатов Америки Вудро Вильсоном. Русские дипломаты имели к тому же и особые мотивы связывать с образованием Лиги Наций надежды на лучшее понимание Западом положения в России и, соответственно, на более бескорыстную и энергичную помощь ей и признание за Россией равных прав с другими государствами. Одни только большевики относились к Лиге резко отрицательно, изображая ее по собственному образу и подобию, как "группу хищных зверей" (Ленин, Сочинения, 4-е изд., т. 31, стр. 149).
Сочувствие Лиге Наций и ее задачам сказывалось, в частности, в том, что почти во всех странах возникали неофициальные Общества защиты Лиги Наций, пропагандировавшие ее цели и деятельность и своим мнением и влиянием старавшиеся воздействовать на политику Лиги. Возникло такое общество и в русской эмиграции. В Париже в 1920 году удалось создать Российское Общество в защиту Лиги Наций благодаря согласованным усилиям разнопартийных групп и лиц, признавших Лигу Наций учреждением, стоящим вне политики, не преследующим определенных политических целей. Но так как организаторы Российского Общества политически принадлежали к различным партийным группировкам - эсерам, меньшевикам и кадетам, - и Лига Наций фактически была далеко не чужда политике, то недоброжелатели, наши и Лиги, усмотрели в Российском Обществе неоформленную "коалицию" партий, что, после печального опыта 1917-1918 гг., стало табу не только у крайних левых. Отсюда и неприязнь многих демократов к Обществу.
Как бы то ни было, но был выработан Устав Общества, в котором цели последнего формулированы были в трех пунктах:
{40}
1. Организовать Общественное мнение в России и в других странах для защиты основных идей Лиги Наций;
2. Подвергнуть подробному изучению политические, юридические, экономические и этнографические вопросы, которое может установить международные отношения на праве и справедливости;
и 3. Сотрудничать с международными или национальными Обществами, преследующими те же или сходные цели.
Всё же изредка Российское Общество выходило и за пределы этих пунктов. Так, оно приняло резолюцию по поводу договора, подписанного 28 октября 1920 года в Париже, между Румынией и, с другой стороны, Францией, Великобританией и Италией о признании румынского суверенитета над Бессарабией. В доказательствах неправомерности этого акта указывалось, что договор нарушает не только право России, но и право населения Бессарабии свободно располагать своей судьбой, как то было предоставлено населению Шлезвига, Восточной Пруссии, Эпена и Мельмеди, Верхней Силезии.