Годы гроз
Шрифт:
Он оперся на стол и вгляделся в карту. Положение тяжелое. Вестгард ослаблен Годами гроз, и с такими силами кальдийцы могут попытаться взять его штурмом. Герцог Фрамм говорил, что Адричи привез с собой осадные машины. Кальдийские инженеры строили ужасающей мощи требушеты во время войны с Дар-Минором. Быть может, они придумали что-то новое.
Девятиглавую крепость взяли лишь единожды, триста лет назад, и то благодаря предательству. Но это не значит, что она неприступна.
Стоунгард готов выступить. Северяне собрали серьезные силы — три тысячи тяжелых конников, пять тысяч пикинеров
Эсмунд услышал шаги и повернулся. Слуги принесли еды — свежего козьего сыра, овощей и теплого молока с маслом и медом. В последнее время король перестал есть мясо — от жесткой пищи болели старые зубы, и десны порой начинали кровоточить. Даже хлеб он размачивал в бульоне или том же молоке.
Эсмунд кивнул и жестом отпустил слуг. Взяв кусочек сыра, он положил его в рот и вернулся к карте.
Ривергард тоже готов. Чуть меньше тысячи рыцарей, каждый на коне и под своим знаменем, и большинство — с одним-двумя оруженосцами. Кроме них, еще четыре тысячи всадников, включая орден Святого праха. Эти монахи, принявшие меч во имя Господа, поставили своей целью защиту америйской церкви, а их магистр был ярым сторонником переноса Святого престола.
Есть у речников и пехота — полторы тысячи знаменитых сабельщиков юга. Их стремительное наступление нелегко отразить. Оружие и стиль сражения они переняли у юмов много лет назад, но прибавили к этому тактику и дисциплину — и стали грозными воинами.
Если объединить эти силы, можно попытаться навязать Адричи сражение.
«Где Дагоберт? — наливая молока в стакан, подумал Эсмунд. — Ему стоит это послушать! Что, если завтра я умру? Пусть хоть немного понимает, что следует делать!»
Дверь открылась, как по волшебству, и в сопровождении двух Щитов вошли Дагоберт и кардинал Лекко. Мелкое лицо священника разошлось в кривозубой улыбке, на которую Эсмунд не ответил. Он повернулся от Лекко к сыну.
Принц Дагоберт, бледный и невысокий, с красноватыми от постоянно плохого сна глазами, неловко поклонился отцу. Принц оделся в красную котту поверх белой рубашки и штаны из оленьей кожи. На шее был повязан шелковый шарф, руки скрывались в перчатках. Дагоберт невыразимо стеснялся своих ожогов, и старался их закрыть — но на щеке, от скулы до подбородка все равно тянулся неприятный бугристый шрам. Мальчишечьи угри не добавляли принцу красоты, как и кроткий ягнячий взгляд.
Но он был так похож на Мариэль.
— Кажется, я звал сына, но не вас, кардинал.
— Простите, ваше величество, — поклонился Лекко. — Но я подумал, что могу быть полезным. Понимаете, принц…
— Я так не думаю, — перебил король. — Оставьте нас.
— Простите, государь, я всего лишь…
— Выйди, Лекко! Не заставляй меня приказывать Щитам.
Кардинал низко поклонился.
— Простите, что разгневал, государь. Увидимся позже, ваше высочество, — сказал он принцу и ушел.
Щиты вопросительно взглянули на короля, и он отпустил
— Подойди, сын мой. Ты стесняешься?
— Нет, — сказал Дагоберт и, уперев глаза в пол, подошел к Эсмунду.
— Ты знаешь, зачем я позвал тебя?
— Обсудить войну? — принц поднял глаза на карту. — Простите меня, отец, я мало смыслю в стратегии.
— Тебе предстоит научиться.
— У меня, должно быть, нет таланта к войне.
— У всякого мужчины он есть, — не успев остыть от гнева на Лекко, Эсмунд вновь начинал закипать.
«Спокойнее. Посмотри на него — он уверен в себе не больше, чем котенок. Ты должен научить его мыслить как правитель».
— Посмотри сюда, — сказал король. — Ты знаешь эти земли?
— Да, отец, меня учили географии.
— Превосходно. Вот здесь, — Эсмунд вытянул руку, — находится Вестгард. Посмотри.
Принц кивнул, глядя на изображение крепости — серый замок на зеленых полях, на развязке нескольких крупных дорог.
— Вот здесь, у наших границ, находятся три крепости. Созвездие.
— Я читал о них, отец. Они были заложены Артисом Вторым еще до Вестгарда. Их много раз захватывали.
— Да, и потому не слишком жаль их потерять. Но маршал Адричи, кальдийский командир, решил укрепиться там. Я думаю, что он решил остаться там до весны, создать себе надежный тыл и подготовиться к штурму Вестгарда.
— Они хотят попробовать взять Вестгард? — удивился Дагоберт. — Но это невозможно.
— Все возможно, сын мой. Стены Девятиглавой регулярно ремонтируют, но камень все равно ветшает, а осадные машины становятся все мощнее. Рано или поздно его все-таки возьмут.
Принц кивал, не зная, что ответить.
— Слушай, что я говорю, Дагоберт. Слушай и запоминай. Ты должен видеть картину полностью, и каждую деталь отдельно. В этом часто кроется залог победы.
— Хорошо, — негромко сказал Дагоберт, поправляя шарф.
— У нас на Длани стоит пять с половиной тысяч пехотинцев и полторы тысячи всадников, включая две сотни рыцарей. В Ривергарде готовы выступить пять тысяч конных, включая тысячу рыцарей, и полторы тысячи сабельщиков. На севере ждут сражения три тысячи конников, две — арбалетчиков, и пять — пикинеров. Восток не сможет выставить войска, но мора можно не бояться — с ним расправится твоя сестра. Что с Вилонией, я не знаю — герцог де Ларуа не отвечает мне. Быть может, он готовит мятеж.
— Вилония двенадцать раз поднимала мятеж со времени ее завоевания, — словно читая вслух, произнес Дагоберт. — А сейчас у нас война и голод, только их почти не тронули Годы гроз. Так ведь?
— Продолжай, — сказал Законник и отпил молока.
— Ну… — замялся принц и указал на рисованные угодья Вилонии, полные плодородных долин и холмов. — Если он не отвечает, надо послать туда гонцов или клювогорна и приказать ему лично явиться ко двору. Так всегда делали с провинившимися вассалами.
— Хорошо, а если он не приедет? Снова проигнорирует меня? Убьет гонцов или молча прогонит их?
— Тогда отправить за ним достойных рыцарей, чтоб они арестовали его.
— Зачем?
— Не знаю, — потупился принц. — Все должно быть по закону.