Годы нашей жизни
Шрифт:
Казакевич придал полковнику Сербиченко не только черты личности Захара Петровича, но даже некоторые его привычки и склонности. Как и Выдриган, перед большими боями он становится моложе, суровей. И даже в речи Сербиченко иногда проскальзывает выдригановское: «Слушай, козаче».
Теперь будут к месту два солдатских письма, которые 21 марта 1947 года и 17 мая 1948 года Казакевич пересылает Захару Петровичу, сопровождая их комментариями.
ПЕРВОЕ
«…Вчера редакция «Знамени»
Он также участвовал в боях под Ковелем, брал его. Я прошу т. Казакевича дать мне ответ, правильны ли мои предположения…»
Вот это письмо. Как видите, кое-кто начинает Вас узнавать в Сербиченко…»
ВТОРОЕ
«Посылаю Вам копию письма, полученного мною от бывшего бойца роты связи 76-й стрелковой дивизии. Думаю, оно будет интересно для Вас.
Оказывается, люди узнают в Сербиченко Вас. Что ж, это недалеко от истины…
«Уважаемый товарищ Казакевич!
Пишет Вам бывший солдат роты связи 76-й Ельнинской стрелковой дивизии. Я читал Вашу повесть «Звезда» и снова пережил весну 1944 года под Ковелем, поход от Сарн до Ковеля.
Мне кажется, может быть, я ошибаюсь, что Вы описываете именно нашу 76-ю Ельнинскую дивизию. И, черт возьми, если Вы и еще сто человек будут утверждать, что полковник Сербиченко не наш командир дивизии — полковник Выдриган, и военфельдшера Улыбышевой и начштаба Галиева (под другими фамилиями, конечно) не было в нашей дивизии, то все равно я не поверю…
Мне кажется, что я видел Вас — и по-моему, Вы начальник разведки дивизии, высокий капитан в очках. Вы были ранены летом 1944 г. где-то за Бугом и после этого в нашу дивизию не возвратились.
Мне очень хотелось бы знать, действительно ли Вы описываете нашу дивизию или это моя ошибка?»
…Боец не ошибся.
Он был прав в своих предположениях о прототипах не только полковника Сербиченко, но и начальника штаба Галиева, военфельдшера Улыбышевой и других героев «Звезды». Мы еще с ними встретимся.
А сейчас нам предстоит встреча с генералом-майором Тарасом Петровичем Середой. Пока с ним близко знаком один только Эммануил Генрихович, начавший новую книгу.
Еще 4 января 1947 года он написал другу 3. П. Выдригану:
«Пишу сейчас повесть под условным названием «Падение Берлина». Постараюсь в этой вещи по-настоящему показать завершающий этап войны, Берлинское сражение, судьбу родных на этом великом фоне. Пожелайте мне удачи…»
Работа затянулась на много месяцев. И Казакевич все время сообщал в Херсон, как движется роман.
3.
«…Вторую книгу я почти закончил. Она будет печататься в журнале «Знамя» в 1948 году. Это роман под названием «Весна в Европе». Там рассказываю о последнем походе Великой Отечественной войны (февраль — май 1945 года, вступление в Германию, осада Шнайдемюля, взятие Альтдама, прорыв на Одере, взятие Берлина, выход на Эльбу)… Хорошо было бы с Вами встретиться, вспомнить подробности германского похода. Ведь я тогда находился в штабе армии, далеко от войск, и о многом следовало бы расспросить такого человека, как Вы…»
Захар Петрович — друг-отец, близкий человек — в курсе всех творческих дел и всех жизненных трудностей писателя Казакевича.
«Главная проблема — квартирная. Пока что я снял комнату, но трудно работать при наличии двух детей и в ожидании третьего ребенка. Да, Захар Петрович, жду третьего ребенка, желательно сына.
Правда, Союз писателей должен получить по постановлению Совета Министров квартиры, и мне обещают дать. Жду, таким образом…»
Казакевич надеялся закончить роман в 1947 году, но и в 1948-м книга по-прежнему в работе.
Э. Казакевич — 3. Выдригану
17. V 1948 года, Москва
«Вот уже наступил май, а я все еще не побывал у Вас. Но у меня действительно столько разных крупных и мелких дел, что просто невозможно пока к Вам поехать.
Во-первых, нам дали квартиру. А мебели никакой нет, все это надо достать, обставить комнаты, устроиться, одним словом.
Во-вторых, меня гонят с романом, который я почти закончил.
В-третьих, у нас прибавление в семье, и это тоже несколько осложняет жизнь».
Речь идет о романе, который в будущем будет называться «Весна на Одере». Пока он называется «Весна в Европе», а при рождении это было «Падение Берлина».
В том же майском письме Казакевич сообщает другу:
«В номере 5 журнала «Знамя» напечатана моя повесть «Двое в степи». Журнал я вам вышлю. Прочитайте это новое творение и напишите мне о нем…»
Вернемся к рукописи нового романа, над которой склонился писатель, имеющий теперь и отдельную рабочую комнату, и свой письменный стол. Казакевич трудится над романом. Он отправляется в две длительные поездки.
Сначала в Ленинград.
«Я сижу в Ленинграде скоро месяц и кончаю свой роман «Весна в Европе, или Начало мира». Не знаю, как назову. Это о последних неделях войны, включая взятие Берлина. Там есть ленинградские эпизоды — один из героев ленинградец, — и я вынужден был поехать сюда. 15 июля выеду в Москву.
Ленинград прекрасен, несмотря на очень хмурую погоду с дождями. Это действительно один из самых красивых городов мира. Да, здорово строили старики.
Крепко обнимаю Вас, старый друг-отец…»